Люди в пустыне, Завоевание пустыни
Джугара «гроздью» и «кистью» С одного гектара посева джугары собирают по 2—3 тонны зерна, в 2— 2,5 тысячи раз больше, чем засевают семян. Редактировать профиль. Один человек копает, второй — на четвереньках относит землю в кожаном мешке на спине. Грузия — впервые. Наоборот, большая часть пустынь в той или иной мере заселена.
Но для покорения крупных рек и орошения больших площадей требовалась уже объединенная работа тысяч людей. Вот почему долины крупных транзитных рек, пересекающих пустыни, являлись в древности колыбелями высокой культуры, странами, где возникли и развились сложные формы общественной организации, появились одни из первых могущественных государств.
С тех пор прошли тысячелетия, в течение которых исчезло не одно царство и не один народ. А источники существования человека в пустыне оставались в основном прежними. В неорошаемых районах ведущим по-прежнему было животноводство. Земледелие на близких грунтовых водах и па поверхностных водах временного стока в пустыне всегда играло второстепенную роль.
Но там, где имелась постоянная речная вода, там человек все больше и больше превращал пустыню в сады и поля и труд его вознаграждался все более обильными урожаями, кормившими и его самого и его скот. Поэтому-то так густо население оазисов. Что дает человеку верблюд? Самым необходимым домашним животным для жителя пустыни является верблюд. Самка двугорбого верблюда бактриана, обитающего в пустынях Центральной Азии и Казахстана, дает ежедневно от 5 до 8 литров молока, а одногорбая верблюдица арвана, жительница пустынь Африки, Южной и Средней Азии, приносит его по 12 и даже по 15 литров в день, беспрерывно в течение 15—18 месяцев!
Со взрослого двугорбого верблюда снимают ежегодно до 12 килограммов тончайшей длинной и пушистой шерсти, ич которой вырабатывают прекрасные ткани. Имея верблюдов, можно в любое время сняться с использованных пастбищ и уйти со всем скарбом хоть на тысячу километров. Запасы жира помогают верблюду переносить длительную бескормицу. Не страшны ему трех-четырехдневпые безводные переходы. В районах соленой воды верблюд чувствует себя прекрасно, а молоко его, подбавленное к соленой воде, делает ее вполне пригодной для питья человеку.
На верблюде доставляют пресную воду к аулу, расположившемуся на пастбищах, обеспеченных лишь соленой водой. На нем же привозят топливо, если аул или колхозная ферма находятся в местах, лишенных его.
Когда же верблюд станет стар, его можно зарезать и получить целую гору мяса и жира — до килограммов мяса и 80 — килограммов жира.
Шкура его дает прекрасную прочную кожу для обуви. Таким образом, верблюд и кормит, и поит, и одевает человека, и перевозит его самого со всем имуществом по любому бездорожью пустынь, по любым безводным районам. Но иметь одного верблюда кочевнику было недостаточно: на перевозку кибитки нужны два «корабля пустыни», да под утварь и скарб, запас воды и зерна еще один, а то и два; так что надо было иметь не меньше трех-четырех вьючных верблюдов на семью, чтобы быть в состоянии кочевать по пустыне.
Но верблюды слишком медленно размножаются. Живут они лет 30, редко Первое потомство дают на шестом году и в дальнейшем лишь раз в 2 года или два раза за 3 года. Под полным вьюк верблюд становится пригодным только с 7 лет. Выходит, что верблюда есть смысл резать уже тогда, когда он состарится, годам к 20 — Следовательно, имея одних верблюдов, кочевник получал мясо очень редко и сразу чрезмерно большими количествами, такими, которые не съешь одной семьей и не сохранишь впрок.
Поэтому человеку в пустыне, помимо верблюда, нужен и такой скот, от которого мясо можно получать почаще и меньшими порциями, то-есть мелкий рогатый скот. Сейчас верблюд занимает определенное место в нашем хозяйстве. Особенно ценен он колхозам для организации отгонного животноводства. В различных районах пустынь имеются крупные верблюдоводческие совхозы. И как бы широко ни входил в хозяйство пустынь автомобиль, верблюд всегда будет сохранять здесь свое значение.
Овцы и козы размножаются значительно быстрее, чем верблюды, и приносят обычно 1 — 2 ягнят в год, а некоторые и больше. Наименее плодовитые каракулевые овцы и те сейчас благодаря применению метода многоплодия, созданного и разработанного нашими учеными, дают теперь в среднем по — ягнят на маток.
Овцы вынашивают ягнят не 13 месяцев, как верблюды, а всего лишь пять месяцев, а первое потомство приносят в возрасте 1,5—2 лет. Уход за овечьими стадами, круглый год выпасающимися на пастбищах, не очень трудоемок, и человек благодаря быстрому размножению овец может получить от них большое богатство. Прежде всего человек может прекрасно питаться их молоком, мясом и жиром.
Правда, удойность овец, колеблющаяся от граммов до 1,5 литра в сутки, и непродолжительность дойки, равная ],5—2,5 месяца, не позволяют использовать овечье молоко в свежем виде в качестве источника регулярного питания.
Но особые качества молока и большое количество овец позволяют семье каждого колхозника — жителя наших пустынь — всегда иметь запас заготовленного весной твердого сухого овечьего сыра — «курт». Размоченный в воде, ои образует приятное, сытное и освежающее кушанье, мало чем отличающееся от кислого овечьего молока.
Вес овец невелик. Взрослые бараны большинства пород дают от 30 до 50 килограммов, а овцы — от 23 до 35 килограммов мяса.
Широко распространенные в пустынях так называемые курдючные овцы дают, кроме того, до 8, а иногда до 12 килограммов жира, отлагающегося в курдюке. Только некоторые овцы пустынных пород, как, например, туркменские сарыджинские, дают значительно больше мяса и жира. Живой вес откормленных баранов этой породы доходит до килограммов. Но благодаря быстрому размножению и скорому росту ягнят овцы могут обеспечить человека в пустыне и мясом и жиром в количестве, необходимом для его пропитания и обмена на другие нужные человеку продукты.
Другое дело, как человек использует это богатство. И если овечьи стада раньше зачастую гибли от джута или обогащали лишь кучку феодалов, то теперь у нас это богатство охраняется от капризов природы и достается народу. Овцы дают самую разнообразную шерсть, сильно различающуюся у отдельных пород по качеству и количеству. В среднем настриг у мясомолочных пород составляет в пустынях 3 — 4 килограмма в год с одной овцы, а бараны лучших метисные тонкорунных пород дают столько же шерсти, сколько и огромный верблюд, — до 13 килограммов в год.
До революции в наших пустынях не было тонкорунных овец. При кочевках и при отсутствии запасов зимних кормов они и не могли существовать в пустынях, где выживали при зимней бескормице лишь курдючные овцы, спасавшиеся от голода запасом жира.
Не так уж много было и каракулевых овец. А сейчас каракулевые овцы стали здесь основным поголовьем колхозных отар. Различные породы овец расселились в качестве домашних животных по всему миру, почти по всем его ландшафтным зонам.
Но больше всего они распространены в пустынях, где породы овец наиболее разнообразны и значение их в жизни человека особенно велико. Еще недавно можно было наблюдать самые примитивные способы использования тех богатств, которыми снабжает овца человека.
Автору этих строк в дни изысканий, связанных с сооружением Турксиба, в году пришлось встречать в Чу-Илийских горах стариков казахов, не признававших таких «новшеств», как белье. Они одевались так же, как их предки: на голом теле носили грубые овчинные штаны шерстью внутрь и такой же полушубок вместо рубахи.
Так одевались они и в жару, считая, что эта одежда предохраняет но только от зимней стужи, но и от летнего зноя. А через 10 лет в тех же местах выпасались уже громадные отары тонкорунных овец, невдалеке появились суконные фабрики, и население пустынь носило одежду, мало чем отличающуюся от городской.
Сохранились лишь широкие меховые капоры — малахаи, несравненно лучше предохраняющие от зимней пурги, чем шапки городского покроя. Сейчас это район сплошной электрификации.
Он пересечен асфальтированными шоссе. Молодежь района, наверное, даже не знает, как одевались здесь прежде старики. Человек в пустыне вырабатывает из овечьей шерсти не только одежду.
На протяжении тысячелетий единственным жилищем человека в пустынях Средней и Центральной Азии являлась кибитка юрта , обтянутая войлоком, сделанным из овечьей шерсти. Мне пришлось не раз бывать в таком жилье. Помню один зимний вечер. Шел крупный мокрый снег. Чтобы войлок не намокал, его приподняли над землей сантиметров на пятнадцать, и ветер со снегом легко гулял по кибитке.
В центре жарке горел костер. Взрослые сидели в расстегнутых или наброшенных на плечи шубах, так как перед ними полыхал огонь, а спину леденил ветер. И никого не тревожило, что здесь же в одной короткой рубашонке ползал ребенок. Ему предоставлялась полная возможность «закаляться» или, не выдержав такой «закалки», покинуть навсегда этот неуютный для него мир. Вот почему, вместе с оседанием кочевников, советская власть веля борьбу с кибиткой, борьбу за строительство домов, чтобы научить людей жить в несравненно лучших условиях, где дети бы не гибли, как прежде, где человек мог бы зиму проводить в тепле и не на холодной земле.
Однако это не значит, что кибитка плоха и как летнее жилье. Многим представляется, что юрта так же мало удобна для жилья, как и парусиновая палатка. Но если бы кибитка была так плоха, то вряд ли жители оазисов и пустынь, имеющие теперь повсеместно в наших пустынях хорошие дома, держали бы у себя на дворах кибитки. А по всей Туркмении и Кара-Калпакии, да местами и в Узбекистане такая комбинация очень часта. В доме держат все хозяйство и добро, но с апреля по ноябрь, то-есть в течение всего безморозного времени, предпочитают отдыхать и спать в кибитке, где больше воздуха, где летом не так жарко и душно.
В одной из экспедиций Академии наук СССР для устройства переносных сейсмических станций требовалось сохранение абсолютной темноты, необходимой для самописцев, работавших на фотографической бумаге. Мы воспользовались для этого кибиткой с двойным войлочным покрытием.
Оказалось, что такой переносный дом не только идеально создавал полную темноту, но и был изотермальным, прекрасно сохранял постоянную температуру воздуха. Хорошая кибитка легка для перевозки, прекрасно предохраняет от летнего зноя и сравнительно тепла зимой. Вот почему она просуществовала века. Вот почему и сейчас, когда все населенна пустынь обеспечено домами, надежно защишаюшими от ветров и непогоды, жители пустынь продолжают пользоваться кибиткой в качестве летнего жилья.
Кибитка остается необходимым снаряжением каждой бригады пастухов-чабанов, уходящих со стадами в ненаселенные районы. Но если бы не было коз и верблюдов и особенно овец, то человек не мог бы создать себе такого жилья, как кибитка, теплое покрытие которой делается из шерстяного войлока — кошмы.
Кошма, свалянная из овечьей шерсти, служит жителю пустынь и теплым полом в кибитке и постелью. Без спальной кошмы житель пустынь Азии никуда не поедет. А как любовно изготовляются эти кошмы! У каждого народа они украшаются своим особым цветным орнаментом, то ярким и крупным, то тонким и блеклым. Орнамент этот, составленный из геометрических узоров или стилизованных цветов и животных, делается из свалянной одновременно с кошмой цветной шерсти либо из аппликации черного и красного бархата, который нашивается на белый фон готовой кошмы.
В наших пустынях это древнее искусство развито чрезвычайно широко и очень разнообразно. И все же кошма у жителем пустынь является хоть и нужным, но не самым необходимым предметом обихода, созданным из овечьей шерсти.
Менее теплы, но более прочны сделанные из той же овечьей шерсти паласы — ковры без ворса. Но самыми любимыми предметами, наиболее долговечными, разнообразными и совершенными по своей красоте, являются всевозможные ковровые изделия. Трудно сказать, сколько веков и тысячелетий назад был соткан первый ковер, но жители пустынь в этом самом необходимом предмете обихода воплотили народные представления о красоте и гармонии. Для жителей городов ковер является лишь украшением для стены, подстилкой для пола ил в покрывалом для дивана.
У жителя пустынь ковровые и паласовые изделия и их использование значительно разнообразнее: это и постельная принадлежность, и чувалы — большие мешки для хранения и перевозки на верблюдах зерна и припасов, и куржумы — перекидные двусторонние сумы для легкого вьюка на лошадях и ослах, и малые чувалы, подвешиваемые на стенках кибитки и предназначенные для хранения белья и всякой утвари, и специальные ковры, заменяющие дверь кибитки, и полосы, стягивающие кибитки, и торбы для кормления копя в пути.
Изменился быт, и ковровые изделия получили другие назначения. На улицах любого туркменского города можно увидеть тончайшей работы ковровые велосипедные седла, маленькие куржумы размером с портфель, сделанные специально для велосипедов, и изящные, искуснейшего тканья, ковровые дамские сумочки. В советское время ковроделие получило очень широкое развитие.
Ковров стали вырабатывать значительно больше, а главное — их стали делать намного искусней. В первые же годы советской власти были созданы артели ковродельщиц. Сколько тысяч женщин впервые в этих артелях почувствовало себя человеком, избавилось от оскорбительного и грубого, навязанного и узаконенного мусульманством неравноправия.
Артели ковродельщиц давали возможность стать женщине экономически независимой, подлинно свободной и грамотной. Для этих артелей были изданы в натуральную величину красочные рисунки лучших образцов старинных ковров из государственных фондов. И в новых условиях жизни расцвели невиданные ранее художественные таланты ковровщиц. Их руками сотканы уникальные ковры, на которых среди тончайшего древнего орнамента, созданного сочетанием богатейших узоров из насыщенных и гармоничных красок, возникают великолепные образы гениальных вождей передового человечества — Ленина и Сталина, и легендарных героев древнего народного эпоса, и современных героев — защитников Отечества.
Можно часами любоваться ковром «Первомайский парад в Ашхабаде», созданным руками вчерашних кочевников. Необычайная красота этого ковра, украшавшего павильон Туркменской ССР на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в — годах, запомнилась миллионам советских людей. Рассеянные по Устюрту кладбища — это подлинный музей народного зодчества. Они свидетельствуют о давнем и широком использовании пастбищ Устюрта. Фото автора. Громаднейшее количество мяса, жира, молока и шерсти получают жители пустынь от разведения верблюдов.
Вверху — двугорбый верблюд казахской породы. Внизу — двугодовалый молодняк одногорбых верблюдов. Шире всего используются пустыни для разведения овец. Весной каракулевые овцы пригоняются на эфемеровые пастбища подгорных равнин. Остальное время года козы и овцы выпасаются в песках. А как прекрасен висевший в Москве в — годах на выставке прикладного искусства народов СССР ковер на тему «Фархад и Ширин», рисующий сказочного героя, высекающего в скалах новый путь реке, чтобы напоить водой поля своего народа!
На всю жизнь запомнится покрывавший стену другого зала этой же выставки громадный ковер «Атака», изображавший туркменских конников, устремившихся при багряных лучах зари на своих легендарных конях на врага, осмелившегося посягнуть на священную землю нашей великой Отчизны.
В м томе второго издания Большой советской энциклопедии дана красочная репродукция ковра, сотканного в память знаменитого перехода туркменских конников из Ашхабада в Москву. Тончайший орнамент и условная перспектива роднят его с древним искусством.
Но приглядитесь, с какой поразительной наблюдательностью, тонким и замечательным мастерством дан каждый из коней, несущих своих всадников по сыпучим желтым барханам. О туркменских коврах писал еще знаменитый путешественник Марко Поло, побывавший в жарком Туркменистане. Лучшие произведения коврового искусства Туркмении хранятся в Ашхабадском музее изобразительных искусств.
Здесь собраны ковры всех туркменских племен. И все это создано из простой овечьей шерсти, руками жителей пустынь, искусством древним, как жизнь человечества, веками скованным в тесных рамках орнамента и только сейчас невиданно расцветшим для новой жизни в первом государстве освобожденного труда. Земледелие в пустыне.
Однажды в начале лета наша экспедиция шла вверх по сухому руслу Западного Узбоя в Туркмении. Кругом было безлюдно. В одном месте все русло на большом протяжении от урочища Джамал до Тоголёк оказалось покрытым свежими илистыми выносами крупнейшего на Узбое оврага Ходжа-Арал, спускающегося с прилегающей возвышенности. Странным показалось, что плитки ила, успевшего сверху подсохнуть и растрескаться, были кое-где вывернуты, и это было сделано точно, в шахматном порядке.
Кто мог здесь быть в кому понадобилась такая странная забава? Загадка разрешилась сама собой, когда мы подошли к первой же лунке. На глубине 15 сантиметров из мокрого еще ила торчали молодые побеги дыни. В начале осени мы подходили снова к этим местам. Еще утром договорились с караван-баши начальником каравана о месте вечерней встречи и, как обычно, разъехались в разные стороны. Маршруты выпали в тот день большие, и уже совсем стемнело, когда обе группы неожиданно встретились.
Через несколько минут перед нами на бугре показался приветливый огонек условного фонаря, и мы подъехали к лагерю. Наши туркмены как-то подчеркнуто торжественно и весело встретили нас и, взяв каждого под руки, повели к центральной палатке. Каково же было паше удивление, когда в центре ее мы увидели горку из 20 громадных дынь! Некоторые из них оказались до 15 килограммов весом. Здесь было 16 сортов дынь разнообразнейших расцветок и форм! Даже самые тонкие ценители не могли придраться к вкусовым и ароматическим достоинствам этих дынь, хотя споры о том, какой сорт лучше, продолжались после не один день.
Я записал тогда 10 названий из 16 опробованных нами. Через несколько лет мне попалась в руки монография, где описывалось сорта дынь, возделывающихся в Средней Азии. Из десяти записанных мною названий узбойских дынь я нашел в ней только 4 сорта. Очевидно, разнообразие дынь еще больше, чем удалось учесть автору монографии. Да, действительно, дыни, выращенные на илу овражных выносов и не знавшие ни одного полива, были несравненно лучше тех, которые вырастают в оазисах.
Недаром сюда на «дынный сезон» пришел весь аул, которому принадлежали эти бахчи. Повсюду были разложены сушившиеся на солнце громадные ломти золотых дынь, составляющих для жителя наших пустынь не только лакомство, но и важный продукт питания. Надо сказать, что дыни в пустынях и оазисах Средней Азии и Казахстана играют громадную роль в хозяйстве.
Они растут и на поливе и на близких грунтовых водах, а местами и на богаре, на неполивных участках. Если учесть, что дыни не только выдерживают большую засоленность почв, но и применяются как севооборотная культура, уничтожающая однолетние сорняки, то понятно, почему их ценят не только как лакомство. В году мы на полуторатонке пробирались по Приаральским Кара-Кумам, расположенным северо-восточнее Аральского моря.
Широкая выравненная полоса постепенно сужалась, и высокие пески, то полузаросшие, то совершенно оголенные на верхушках, постепенно все ближе и ближе подступали к дороге. Машина шла тяжело — пески становились сыпучей. Удастся ли нам пройти дальше? Казалось, что высокие гряды вот-вот сомкнутся и мы застрянем в этой сухой, испепеленной солнцем пустыне.
Вдруг на повороте раскрылся ровный участок, покрытый пышной и яркой зеленью. Это так не вязалось со сверкающе-белыми песками и желтовато-серой выжженной растительностью! Оказалось, что здесь были посевы одного из колхозов.
За густым частоколом кукурузы располагались участки проса и бахчи дынь и арбузов. Но как могло все это расти в пустыне? Откуда в этом безводье такие тяжелые, полные метелки проса, мощные стебли кукурузы? Посевы были окаймлены с одной стороны, словно гигантской скобкой, глубокой трехметровой траншеей.
По всей двухсотметровой длине траншеи просачивалась в нее из песков грунтовая вода и постепенно стекала в центральный водоем, где было установлено легкое, из тонких жердей, колесо почти шестиметрового диаметра, снабженное жестяными кувшинами.
При помощи ворота и второго, горизонтально лежащего зубчатого деревянного колеса оно приводилось в движение лошадью и черпало воду, сливая ее в лоток. Это «чигирь» — одно из древнейших гидротехнических сооружении. Подобных чигирей было прежде множество почти во всех оазисах.
В одних лишь низовьях Аму-Дарьи они насчитьтались десятками тысяч. Воду приходилось поднимать на поля силой верблюдов, лошадей и ослов. Скрип чигирей, как заунывная песнь тяжелого рабского труда, разносился над окрестностями с утра до ночи. Этот подъем воды ложился тяжелым бременем на малоземельное дехканское хозяйство. Где взять корм животному в оазисе? Но его надо кормить, иначе не польешь поля, сам умрешь с голоду.
И вместо посевов хлеба для семьи приходилось значительную часть поля засевать кормовыми травами. Сейчас ирригационная сеть у нас полностью перестроена и поля орошаются повсеместно самотечными каналами. Навсегда исчезли чигири из оазисов. Редко где можно встретить их на приусадебных участках. Но в пустыне, где кормов для животных много, а вода, как говорится, на вес золота, — там чигири уместны и полезны. По системе деревянных лотков и искусно сделанных арыков вода, добытая таким способам из песков, и орошает посевы.
Такой тип земледелия встречается довольно часто в песках северной зоны пустынь, где грунтовые волы пресны ч залегают на глубине 2—4 метров. Крупнейший из заливов Каспия — Кара-Богаз-Гол отделен от моря неширокой пересыпью, сложенной из крупного ракушечного песка.
Солоны воды синего Каспия, и густым рассолом является свинцово-серая рапа залива. Казалось бы, и на низкой пересыпи может быть только такая же соленая вода. А копнешь, и оказывается, что в песках этих вода совершенно пресная. Нельзя лишь разрушать тонкий сантиметровым прослой глины, иначе снизу пройдет морская вода.
Этот слой пресной воды образовался не только от дождевых и талых вод, но в значительной мере путем конденсации водяных паров из горячего воздуха, остывающего в порах песков. Но как воду использовать для земледелия и вырастить что-либо на этом желтом ракушечном пляже?
Чигиря не устроишь — cpaзу смешается пресная вода с соленой. Так нельзя ли заставить сами растения добывать себе воду? Но для растений однолетних она лежит слишком глубоко.
Выход был найден достаточно простой. На песках были вырыты широкие траншеи в метр глубиной, с отлогими краями. Этого оказалось достаточно, чтобы делать посадки во влажный от капиллярного подъема грунтовых вод песок.
И в этих траншеях начали собирать прекрасные урожаи арбузов, дынь, томатов и других овощей, выращиваемых без полива. Таким же способом были заложены и виноградники. Траншейное земледелие, впервые примененное в годы первой пятилетки, дает прекрасные результаты на ряде опытных станций и используется повсюду там, где грунтовые воды пресны или солоноваты и залегают на глубине не больше 2—2,5 метра.
Для траншейного земледелия надо искусственно вырывать котлованы.
Но мы видели, что ветер в пустынях умеет создавать глубокие котловины. Так нельзя ли воспользоваться его работой для создания бесполивного земледелия? Не только можно, но такой вид земледелия давно существует а некоторых районах. Особенно широко он распространен в пустыне Муюн-Кумы в Южном Казахстане, где ветер давно уже выдул в песках глубокие и обширные котловины — чураты, а обильно насыщающие пески пресные воды, поступающие с гор, не дают засолониться их почвам. Здесь даже при кочевом хозяйстве местами производились посевы, а сейчас они полностью используются не только для бахчевых культур, но и для посевов проса, дающего здесь обильные урожаи.
А как быть там, где грунтовые воды залегают глубже 4 метров? В этих случаях земледелие на грунтовых водах прежде никогда не создавалось, а в наши годы на помощь начинают приходить ветряки и местами машинное орошение.
В районах же глинистых пустынь, там, где грунтовых вод мало или они глубоки, давно уже используются временные поверхностные воды и не только так примитивно, как мы видели это на Узбое, но и более сложно — с устройством небольших земляных плотин и арычных систем. Осадки, выпадающие в районе северного Прнаралья, оказываются достаточными для того, чтобы обеспечить за счет сбора талых вод орошение скороспелых сортов ячменя, пшеницы и проса во многих районах и на довольно значительных площадях.
Только пролетая над этими местами на самолете, можно оценить, насколько умело человек, чтобы обеспечить себя урожаем, использует каждую каплю воды, лишь однажды в год стекающей по сухим оврагам — саям. Опытные станции, расположенные в самых различных природных условиях, обеспечивают дальнейшее совершенствование разнообразнейших типов земледелия в пустыне, создают все новые сорта, наиболее устойчивые и урожайные именно здесь.
Недаром так часто приезжают на эти станции за советом и помощью колхозники. Среди нсех станций наибольшей известностью пользуется Долинская около Караганды и Челкарская, севернее Аральска. Орошение на кяризах. Сухи ущелья пустынных гор. Но бывает, выпадет ливень в горах, и потоки воды, стремительно обрушившись вниз, зальют ущелья.
За километр уже слышно, как вверху по руслу грохочет поток, увлекая с водой камни, а подъедете к руслу — и безводно оно. Вся вода, что мчится вверху в виде бурного потока, полностью проваливается в щебенисто-каменистые толщи конусов выноса «горного мусора». Но пропала ли вода? Давно уже человек научился использовать и эту воду. В узкой долине сухого ущелья — сае, где-нибудь в стороне от русла, на незатопляемом месте начинают рыть кйнаву, переходящую вскоре в тоннель, направленный в сторону верховьев сая.
Тесно в тоннеле. Он имеет лишь полметра в ширину и метр в высоту. Повернуться невозможно, а надо не только копать, а часто и крепить землю лесом или каменными плитами. Один человек копает, второй — на четвереньках относит землю в кожаном мешке на спине. Далеко ползти невозможно. Поэтому, проведя тоннель на 20—30 метров, на линии намечаемого его продолжения начинают с поверхности рыть колодец.
Со дна его закладывают снова тоннель, навстречу прежнему, а затем продолжают его от колодца дальше. Потом роют третий колодец и снова из него ведут тоннель на стык с предыдущим и дальше вперед. Каждый последующий колодец становится все глубже.
Тоннель сквозь толщу щебенисто-глинисто-галечных наносов все глубже врезается в эти наносы сая. Так ведут работы все дальше и дальше, пока не дойдут до так называемых подрусловых вод. Вода по саю может бурно стекать лишь несколько дней в году, и трудно использовать его воды. Подрусловые же его воды текут в толще галечника постоянно. По такому тоннелю — кяризу — воду самотеком можно выпустить на поля и обеспечить их поливом на круглый год. Легко ли это сделать? О том, сколько труда приходится затратить на такое «строительство», можно судить по тому, что в Иране средняя длина каждого такого кяриза составляет 30 километров.
А для строительства его, считая и глубину колодцев, надо сделать километров подземных выработок, на сооружение которых приходится затрачивать до тысяч человеко-дней и какого тяжелого труда! И в итоге из земли вытекает ручеек, способный оросить всего лишь несколько гектаров. Бывает, что он дает солоноватую воду, и земля от орошения ею покрывается тонким налетом белой соли, Но упорный труд человека побеждает все.
Бывает, что на таких полях не сеют, а высаживают ячмень или пшеницу, как огородную культуру. Но какие прекрасные урожаи снимает житель пустынь этой буквально потом орошенной земли! Бывают кяризы в несколько десятков километров длиной, колодцы которых имеют в верховьях до метров глубины. Годами их роют, но нередко бывает, что через несколько лет иссякнут воды и труд окажется напрасным. Еще шире развиты кяризы в межгорных котловинах Западного Китая.
По бортам Тарнмской впадины, в Люкчумской котловине и в других местах, на водах, выведенных сотнями и тысячами кяризов, существуют обширные оазисы.
У нас в пустынях Средней Азии, особенно у подножья Копег-Дага, имеется тоже много кяризов, дающих в совокупности орошение целым оазисам. Но чтобы воды их не только не оскудевали, а, наоборот, стали намного обильнее, в советские годы были сооружены артезианские скважины, которые вывели в кяризы напорные воды более глубоких горизонтов. А чтобы не тратить столько труда на рытье новых кяризов, мы предпочитаем строить побольше глубоких артезианских колодцев.
Там, где напор воды недостаточен, на помощь строителям приходят насосы с ветряными двигателями. Чтобы использовать подземные воды сухих долин, спускающихся с гор, приходится устраивать водосборные галереи кяризы. Вода из них по бетонированным галереям распределяется по полям для орошения. На самотечных каналах. Различные виды бесполивного земледелия и орошения на временных поверхностных или на подземных водах дают пока лишь не говоря о бесполивном земледелии на более увлажненных горных участках среди пустынь маленькие участки полей.
Лишь кяризы обеспечивают существование небольших оазисов. Самое же главное богатство в пустынях дают, как мы видели, транзитные реки, пришедшие из других, обычно горных областей. Они не создают на равнинах углубленных русел и долин. Наоборот, русла так усиленно откладывают наносы, что воды текут на выпуклых валах и русло приходится ограждать дамбами.
Но зато такие реки очень удобны для вывода из них самотечных каналов. На этом самотечном орошении основаны все крупнейшие оазисы пустынь. Но не думайте, что одно лишь сочетание плодородных почв пустыни, громадного количества света и тепла и самотечной воды обеспечивает человека урожаем.
Все это условия, при которых человек может получить богатый урожаи, но лишь в результате упорного труда. Чтобы вырастить пшеницу на орошенной земле, надо осенью как следует «промыть» землю усиленным предпосевным поливом. Затем, когда уйдут вглубь соли и земля подсохнет, надо вспахать ее. Хорошо, если для пахоты были животные, но очень часто приходилось вспахивать вручную большой и тяжелой мотыгой — кетменем — или овальной лопатой с кольцом для ремня, чтобы кто-нибудь из домашних мог помогать отбрасывать землю; затем надо посеять и, стоя на волокушах, утрамбовать землю, чтобы она не пересохла, чтобы не развеяло ее зимними ветрами.
А весной, когда озими начнут быстро расти, надо несколько раз полить их, да так осторожно, чтобы не высыхала земля, чтобы не трескалась и не разрывала при этом пшеничных корешков, чтобы не образовывалась непроницаемая для воздуха корка. Потом жатва: гни на самой жаре спину, жни серпом да смотри, чтобы не осыпалось зерно, если только удалось его сохранить от птиц и диких кабанов, Ну, обмолот прост: утрамбовал политую землю, дал высохнуть ей па солнце, воткнул посредине кол, привязал к нему на палке ишаков, и своих и соседских, завязал им глаза и пустил детей гонять их весь день по разложенной на току пшенице.
К вечеру ишаки намолотят своими ногами, но много ли? И сколько зерна останется в колосе и будет втоптано в землю? Но есть культуры более хлопотливые. Пшеница дает вкусный хлеб человеку, но не дает корма скоту. И человек вынужден сеять джугару — сорго кормовое. Этот злак растет, как кукуруза, достигая 3 метров в высоту. Стебель его сладковатый.
В свежем виде его грызут и дети и взрослые. Срезанные листья дают обильный корм всем домашним животным. Часто его поэтому сеют летом и очень густо, специально для укоса на корм. Стебли джугары служат топливом. Его верхушка увенчивается у одних сортов развесистой метелкой в 20—25 сантиметров величиной, у других — плотной гроздью в кулак величиной, содержащей несколько тысяч белых круглых зерен, похожих по виду на перловую крупу.
С одного гектара посева джугары собирают по 2—3 тонны зерна, в 2— 2,5 тысячи раз больше, чем засевают семян. Попробуйте сварить из неразмолотой джугары кашу, и она останется жесткой даже после нескольких часов варки. Но размелите ее, и вы получите белую муку. Свежую лепешку из джугары очень трудно отличить по вкусу от пшеничной, но когда она черствеет, то становится сразу очень твердой.
Но этот недостаток не так уж велик по сравнению с тем, что джугара дает более высокий урожаи, зерна, чем пшеница, и большее количество корма скоту. Правда, джугару приходится и больше поливать, так как созревает она лишь в ноябре.
Еще большего ухода требует хлопчатник, так как куст его долгое время бывает мал, земля под ним быстро сохнет, и ее приходится окучивать после каждого полива. А поливают хлопчатник четыре, шесть, а то и восемь раз. Да и собирать его коробочки надо по мере поспевания, с сентября и до конца декабря.
Но все это только часть работы. А самое тяжелое остается на зиму. В это время, когда каналы стоят без воды, надо очистить их от излишнего ила и песка, углубить и выровнять, а где проложить и новый взамен старого, по обеим сторонам которого в результате длительных очисток выросли чрезмерно высокие валы. На работу по очистке и ремонту каналов каждая семья, пользовавшаяся водами Аму-Дарьи, должна была выставлять ежегодно зимой одного рабочего на 2 — 2,5 месяца.
Как бы там ни было, сейчас туареги являются единственным коренным народом Центральной Сахары. Туареги обосновались в долинах и на склонах горных массивов Ахаггар, Тассилин-Аджер, Аир и поэтому как никто страдали от засух. Скудные пастбища Центральной Сахары не могли прокормить туарегов, и в прошлом они активно грабили соседнее оседлое и кочевое население.
Хотя это неизбежное зло существовало во всех скотоводческих зонах, туареги сделали грабеж достойной профессией, и стали профессионалами. Даже название знатной касты воинов — «имхары» — произошло от корня «ахаг», что означает «грабить», а в более широком смысле — «свободный, благородный человек».
Почему туарегов называют «синие люди»? Правда ли, что мужчины-туареги закрывают лицо, а женщины — нет? Есть ли родство между крестом на мече туарега и крестом средневековых рыцарей? И действительно ли концерн Volkswagen выплачивает крупные суммы одному из туарегских кланов? Об этом и многом другом Вы узнаете, оказавшись в настоящем шатре туарега, привезенном из Ливии. Экскурсоводы в традиционных безанах и тигельмустах угостят Вас крепким и сладким чаем, и Вы отправитесь в путешествие к самому загадочному народу Сахары.
