Сказочные истории о домашних животных, Nejlepší básničky pro recitační soutěž (výběr) - Kupní Síla
Дневник эколога: про природу, животных, экомероприятия, парки. Регистрация Вход. Детство каждому человеку дано разное: кому-то безоблачное, кому-то посложнее.
Весёлые и опасные приключения домашних питомцев. Новые «встречи» с добрыми и не очень, хитрыми и простыми, иногда смешными и всегда интересными для детей персонажами. Сказки о братьях наших меньших с удовольствием можно читать не один раз.
Они живут рядом с человеком, поэтому любопытны особенно. Всё самое интересное, что удалось найти, мы собрали в один список замечательного народного сказочного творчества разных стран о животных. Народные сказки. Таджикские сказки. Корейские сказки. Венгерские сказки.
Итальянские сказки. Добавить в избранное. Новые авторские сказки Сказки от сказковеда и наших читателей. Сказка о маленьком Ежике и его большом сердце Добавлено: Мальчик, который мечтал летать Добавлено: Как мудрость, ловкость и сила помогли решить проблему в лесу Добавлено: Сверху жёсткими корытцами прикрыл.
Кончики тонких крыльев аккуратно под корытца убрал. Я на муравейник не полечу: уж очень больно вы, муравьи, кусаетесь. Добирайся сам, как знаешь. Глянул на солнышко: солнышко уже по пояс в землю ушло.
Глянул вокруг себя: сучья да листья, листья да сучья. Не попасть Муравьишке домой, хоть вниз головой бросайся! Вдруг видит: рядом на листке Гусеница Листовёртка сидит, шёлковую нитку из себя тянет, тянет и на сучок мотает. Последняя мне минуточка осталась, — не пустят меня домой ночевать. Качается Муравьишка на Листовёртке, как на качелях.
А ниточка всё длинней, длинней, длинней делается: выматывается у Листовёртки из брюшка, тянется, не рвётся. Муравьишка с Листовёрткой всё ниже, ниже, ниже опускаются. Мухолов-Тонконос сидел на ветке и смотрел по сторонам.
Как только полетит мимо муха или бабочка, он сейчас же погонится за ней, поймает и проглотит. Потом опять сидит на ветке и опять ждёт, высматривает. Увидал поблизости Дубоноса и стал жаловаться ему на своё горькое житьё. Целый день трудишься-трудишься, ни отдыха, ни покоя не знаешь, а всё впроголодь живёшь. Сам поду-май: сколько мошек надо поймать, чтобы сытым быть. А зёрнышки клевать я не могу: нос у меня слишком тонок. Я им вишнёвую косточку, как скорлупу, раскусываю.
Сидишь на месте и клюёшь ягоды. Вот бы тебе такой нос. Вот посмотри, какой у меня замысловатый нос! Я им круглый год семечки из шишек вылущиваю. Вот так. Поглядите на мой нос! Поглядел Мухолов и увидал перед собой два замечательных носа: один смотрит вверх, другой — вниз, и оба тонкие, как иголка. Мошкара, комары, бабочки целыми толпами в сетку-глотку мою попадают, когда я ночью над землёй летаю. А того нет, чтобы про запас себе что-нибудь отложить. Я вот рыбку поймаю — и в мешок себе отложу, опять поймаю — и опять отложу.
Таким носом пищу себе на обед доставать долго, а о запасах и не думай. Мы им не только корм себе добываем, но и дерево долбим: жилище устраиваем, и для себя и для других птиц. Вот у меня какое долото! Вот что, братцы: становитесь вы все рядом. Я посмотрю на вас и выберу самый лучший нос. Летал Жаворонок высоко над землёй, под самыми облаками. Поглядит вниз — сверху ему далеко видно — и поёт:. Змей-то и я боюсь: зубы у них такие длинные, и в зубах — яд.
А у меня гляди-ка: малюсенькие зубки. Я ими не то что от змеи, от тебя и то не отобьюсь. Взглянул Жаворонок перед собой и обмер: идут по земле высоченные ноги, через большие кочки, как через малые комочки земли, шагают, пальцами в землю след вдавливают.
Кабы ты знал, кто через нас шагнул, так не испугался бы. Я вот лежу и смекаю: две ноги высоких, пальцев на каждой счётом три больших, один маленький. И знаю уж: птица идёт большая, высокая, по земле гулять любит — хороши ходули для ходьбы. Так оно и есть: Журавль это прошёл. Тут Жаворонок встрепенулся весь от радости: Журавль ему знакомый был. Спокойная птица, добрая — не обидит. Видишь: пальцы широкие, ноги плоские, по земле идут — спотыкаются. Вот в воде с ними удобно: повернёшь ногу боком — она воду как ножом режет; растопыришь пальцы, — и весло готово.
Это Чомга-нырец — водяная такая птица — из озера вылезла. Повернулся комок боком — сзади у него цепкие звериные лапки и хвост, а между хвостом и лапками кожа натянута. Хвастался, что под луной всех знаешь, а Летучей-то Мыши и не узнал. Страшные лапы: короткие, мохнатые, на пальцах тупые когти, жёсткие ладошки в разные стороны вывернуты. Короткие, как обрубки, и ладошками врозь, а на толстых пальцах когтищи здоровые.
На таких ногах по земле шагать трудно. А вот под землёй жить, землю лапами рыть да назад её за собой отбрасывать — очень даже удобно. Вот вышло у меня: подземный зверь. Крот называется.
Гляди, гляди, а то он сейчас опять под землю уйдёт. Дай-ка теперь я тебе загадку загадаю,. Слушая её, можно подумать, что все звери, птицы и насекомые родились на свет певцами и музыкантами.
Может быть, так оно и есть: музыку ведь все любят, и петь всем хочется. Только не у каждого голос есть. Поднял длинный клюв, застучал, затрещал одной его половинкой о другую, — то тише, то громче, то реже, то чаще: трещотка трещит деревянная, да и только! Так разошёлся, что и про завтрак свой забыл. Пищит усач, а всё напрасно; никто его писка не слышит.
Шею натрудил — зато сам своей песнею доволен. Стала Саранча скрипочки налаживать. Скрипочки у неё на крылышках, а вместо смычков — длинные задние лапки коленками назад. На крыльях — зазубринка, а на ножках зацепочки. Только вот чем? Горло у меня не годится, нос не годится, шея не годится, крылышки не годятся, лапки не годятся… Эх! Была не была, — полечу, не смолчу, чем-нибудь да закричу! Выскочил из-под кочки, взвился, залетел под самые облака.
Хвост раскрыл веером, выпрямил крылышки, перевернулся носом к земле и понёсся вниз, переворачиваясь с боку на бок, как брошенная с высоты дощечка. Головой воздух рассекает, а в хвосте у него тонкие, узкие пёрышки ветром перебирает. Совы вылетали из дупла только по ночам, когда все другие птицы спят. Поэтому никто в лесу не знал, где живут эти страшные ночные разбойники. Не знали этого и крошечные корольки с огненно-жёлтыми шапочками на голове.
Они долго искали по всему лесу спокойное место для своего гнезда. В конце концов они выбрали высокую ёлку как раз рядом с корявым деревом, где прятались совы. В начале лета, когда в дупле вылупились совята, корольки тоже устроили себе гнездо. Совам казалось снизу, что на широкой еловой лапе перепутались в клубок мелкие веточки. Им и в голову не приходило, что в этом клубке было уютное круглое гнездо из мха, стебельков травы и крепкого конского волоса. Сверху корольки убрали гнездо еловым лишайником, в стенки вплели тонкие паутинки, а внутри выстлали пёрышками; на эту мягкую подстилку самка отложила восемь розовых с бурыми крапинками яичек, величиной с горошину.
Совята к этому времени уже подросли. Старые неясыти ловили ночью в лесу мышей и птиц, разрывали на куски и кормили ими своих голодных пушистых птенцов. Совята становились всё прожорливее. Ростом корольки были не больше стрекозы. Своими слабыми клювами и лапками они не могли защищаться от свирепых сов.
И всё-таки маленькие птички остались жить рядом с совиным дуплом. По ночам они забирались в своё гнездо, прикрывали собой птенчиков и дрожали от страха при каждом крике голодных совят. Осенью вся совиная семья разбрелась по лесу.
Каждая сова облюбовала себе для охоты часть леса и поселилась в ней. Ночью неясыти бесшумно облетали дозором свои владения. Если другая сова залетала к ним в лес, они набрасывались на неё и били когтями и клювами до тех пор, пока враг не спасался бегством. Тут уже они не разбирали, не приходится ли им другая сова дочерью, сестрой или матерью. Они были свирепые хищники, жили каждая в одиночку и никому не давали пощады.
А корольки дождались, пока их птенцы научились летать, и всей семьёй переселились в другой лес. Там они устроили себе новое гнездо и второй раз в то лето вывели и вскормили птенцов.
К осени оба выводка корольков соединились в одну дружную семью. А чтоб веселей было проводить суровую, холодную зиму, они пристали к стайке других птиц, кочевавших по лесу. Стайка эта несла службу разведчиков. С утра до ночи птички шныряли по деревьям, заглядывали в каждую трещинку и скважину коры. Там прятались со своими личинками и яичками жуки-древоточцы, листогрызы, короеды. А когда замечали хищного зверя или птицу, с которыми сами не могли справиться, поднимали тревогу на весь лес.
Случилось так, что одной из молодых неясытей не хватило места в том лесу, где она выросла. Её родители и сёстры прогнали её от себя, потому что были сильней. Долго она летала в темноте над лугами и рощами, высматривая, где бы ей поселиться. Наконец опустилась в небольшой лес и принялась искать себе в нём подходящее для жилья дупло. Вдруг из чёрной чащи раздался протяжный, жалобный голос:. Злым блеском сверкнули глаза неясыти, и сами собой разжались когти.
Она узнала голос другой совы. Прежде чем селиться здесь, надо было выдержать бой с врагом. А это не так просто, потому что, защищая своё гнездо, даже маленькая сова может справиться с большой неясытью.
Сплюшка скользнула с ветки и быстро исчезла в темноте. Ей совсем не хотелось драться с большой и сильной неясытью. В другое время она не уступила бы своего гнезда без боя.
Но был уже сентябрь: ей пора было лететь на юг. Она тихо вылетала на большую поляну среди леса и усаживалась всегда на одно и то же дерево у самой опушки. Тут она неподвижно сидела. Прислушивалась к ночным шорохам. Прошуршит ли мышь опавшими на землю листьями, мелькнёт ли под кустом быстрая тень зайчонка, — неясыть сорвётся с ветки и в несколько взмахов настигнет зазевавшегося зверька. Кривые когти внезапно вонзятся в спину зверьку.
Крылатое чудовище оторвёт его от земли и ударом клюва прикончит в воздухе. С тёплой добычей в когтях неясыть возвращается на своё дерево и тут съедает её. Только шёрстку бросает на землю. И с каждым днём под сторожевым деревом неясыти валялось всё больше и больше круглых комков шерсти. Попадались среди них и комочки птичьих перьев. Неясыть никогда не пропускала случая захватить врасплох спящую птицу.
Во всём лесу она не трогала только чёрных воронов. Неясыть боялась их крепких, острых клювов. Словно огромная ночная бабочка, она затрепетала крыльями на одном месте. Её глаза пристально уставились в тёмную глубину ели. Острый взгляд совы ясно различил во тьме маленькие пушистые клубочки перьев. Больше десятка корольков сидело рядом. Каждый заботливо прикрывал соседа тёплым крылышком.
Короткие хвостики торчали по обеим сторонам ветки. Три маленькие птички сразу забились в её когтях. Остальные в страшном смятении бросились куда попало. Широкая тень совиных крыльев скользнула по белому снегу поляны. Неясыть вернулась с добычей на своё дерево. Из темноты на весь лес раздался её пронзительный смех и вой.
Перепуганные корольки забились в густую хвою еловых лап. Так провели они всю ночь, чуть живые от страха. Наконец стало светать. Он сидел на сухой берёзе и барабанил носом по суку.
Его команда собралась уже на соседних деревьях. Тут был поползень в голубом мундирчике с белой грудью. Были две серые пищухи с кривыми, как шило, носами. Были стайки синиц: скромных сереньких пухлячков, бойких московок и гренадёрчиков в бурых шинельках и высоких остроконечных шапках. Потом соскочил с берёзы и молча полетел вперёд, словно ему и дела не было до маленьких разведчиков.
Поползень один во всём лесу умел бегать по стволу головой вниз. Он водил за собой всю команду, когда дятел отлучался по своим делам. Дятел опустился на старую ольху и короткими прыжками, упираясь хвостом в ствол, стал подниматься вверх. Синицы прыгали по ветвям, вертясь и кувыркаясь, как акробаты. Корольки рассыпались по ёлкам и скользили в длинной хвое. А поползень и пищухи лазали вверх и вниз по стволам и ветвям.
