Онегин лишний человек
Он перерос те задачи, которые в данный момент стояли перед его классом, и это делает из него «лишнего человека». Добролюбов, как он сам пишет, «имел в виду более обломовщину, нежели личность Обломова и других героев». Протестуя против государственно-сословного гнета, против условностей, - -.
С начала заигрывания с Ольгой вплоть до смерти Ленского Онегин находится под властью прочно усвоенных им «правил» высшего света, перед которыми дружба отходит на задний план. Он даже не подозревает, какое значение для романтически настроенного поэта будет иметь эта жестокая шутка.
Дуэль еще можно было предотвратить, но вмешательство Зарецкого в роли секунданта напоминает Онегину об «общественном мненье».
Опасаясь насмешек, он продолжает следовать принятым правилам. Только после рокового выстрела главный герой приходит в себя: «к юноше спешит, глядит, зовет его… напрасно». Убив лучшего друга, Онегин фактически обрывает последнюю нить, связывающую его с людьми, и становится по-настоящему «лишним человеком». Вспыхнувшая в финале романа страсть Онегина к повзрослевшей и вошедшей в высшее общество Татьяной — своеобразная насмешка судьбы над «страдающим эгоистом».
Слишком поздно он нашел долгожданное средство избавления от скуки. Решающее объяснение с Татьяной лишает Онегина последнего смысла в жизни и обрекает его на полное одиночество. Евгений Онегин — не только главный герой романа в стихах А. Пушкина, но и правдивый портрет целого поколения людей, выросших на стыке двух эпох и поневоле ставших непосредственными участниками тревожных и знаковых событий для всей империи в целом.
Молодых людей, подобных Евгению Онегину, называли и продолжают называть «лишними людьми», что прекрасно характеризует трагичность их существования. В русской литературе 19 века этот тип представлен как национально-своеобразное явление большой социальной значимости.
Создатели этого типа дали ему многостороннюю характеристику, вскрыли его противоречивую сущность, указали на позитивное и негативное значение, определили идейный смысл и эстетическую значимость этого «знакового» литературного явления. Понятие «лишний человек» появилось в году после выхода в свет «Дневника лишнего человека» И. Однако же у Пушкина в его черновиках мелькает замечание о том, что Онегин на светском рауте «как нечто лишнее стоит», и именно Пушкин впервые в русской литературе создает образ «лишнего человека».
Онегин — светский молодой человек, столичный аристократ, «забав и роскоши дитя». Он получил типичное для аристократической молодежи того времени домашнее образование и воспитание под руководством француза-гувернёра, который, «чтоб не измучилось дитя, учил его всему шутя». И вот Онегин пытается заняться устройством жизни крестьян в имении, которое он получил в наследство от дяди.
Однако вся его деятельность помещика-хозяина этой реформой и ограничилась. Прежние настроения, хотя и несколько смягченные жизнью на лоне природы, продолжают владеть им. Он везде чувствует себя чужим и лишним: и в великосветских, и в провинциальных гостиных. Незаурядный ум Онегина, его свободолюбивые настроения и критическое отношение к действительности возвышали его над светским обществом, особенно среди поместного барства, тем самым обрекая на полное одиночество. Порвав с прежним образом жизни, в котором он не нашел ни высоких интересов, ни настоящих чувств, а лишь пародию на них, Онегин окончательно теряет связь с окружающим миром.
И даже дружба Онегина с Ленским окончилась трагически. Как бы благородный ум Онегина ни протестовал против поединка, верх все-таки взяли социальные условности, сформированные светом. Онегин убил своего друга Ленского, так как не смог возвыситься над общественным мнением того поместного дворянства, которое он внутренне презирал. Парадокс такого уникального типа человека, как Онегин, состоит в том, что, оторвавшись от своей прежней жизни физически, переехав в провинцию, он не смог освободиться от её законов морально.
Он стал изгоем среди помещиков, от него отвернулись соседи, но это не особо расстроило героя. Образ странного помещика-одиночки даже нравится Онегину.
После того, как он отменил в своём имении барщину, оставив лишь небольшой оброк, от Онегина отгородились все соседи, считая его неучем и сумасбродом.
Однако, презирая высший свет, Онегин и в деревне не смог избавиться от чувства зависимости от общественного мнения. В бессмысленной дуэли с Владимиром Ленским он должен был извиниться и не принимать глупый вызов.
Но Евгений испугался сплетен соседей-помещиков, насмешек любителя дуэлей Зарецкого, способного распустить по округе слухи о его трусости, поэтому и отправился на поединок. Убийство молодого поэта перевернуло жизнь Онегина. Он не остался жить там, где всё напоминало о совершённом преступлении. Испытывая душевные муки, он покинул эти места, но образ убитого им друга и потом не оставлял его. Автор романа не указал, какие события происходили с главным героем в годы скитаний.
Но, вернувшись в столицу, Онегин казался уже другим человеком: он стал намного серьёзнее и научился по-настоящему чувствовать. У этих героев есть общие черты. Каждый из них отличается от своего окружения, тянется к знаниям, любит читать и умеет думать. Евгений везде чувствовал себя лишним и одиноким, ему сложно было найти себе родственную душу или хотя бы единомышленника.
Татьяне были знакомы эти чувства, ведь она чувствовала себя чужой в своей же собственной семье. Ей были чужды царившие тогда в высшем свете порядки, она желала совсем другого.
Неудивительно, что среди всех мужчин своего окружения Татьяна выбрала именно Онегина. Он привлек ее своими взглядами, умом и манерами. Скорее всего, основную роль в этом сыграла некоторая отстраненность героя, окутавшая его образ загадочностью, свойственной главным героям любимых французских романов Татьяны. К сожалению, Евгений не смог оценить искренних порывов девушки.
Она по наивности и неискушенности в любовных делах написала ему письмо с признанием, но Онегин не оценил этого поступка и ответил ей отказом. Он не умел любить и не ценил этого чувства. Евгений рано познал «искусство страсти нежной» и не верил в настоящую любовь. Главной чертой его характера является эгоизм и даже в некоторой степени цинизм. Поэтому Евгений даже не подумал пощадить нежные чувства молодой девушки. Однако спустя несколько лет, когда Татьяна стала уже замужней женщиной, княгиней, гордой и недоступной, Евгений встретил ее вновь и влюбился.
Герои поменялись местами. Онегин признался в своих чувствах, но на этот раз Татьяна ответила ему отказом. Она не способна была предать своего мужа, несмотря на то, что все еще любила Евгения.
Встреча Онегина с Татьяной Лариной могла бы изменить его жизнь, наполнить ее смыслом. Искренняя, глубокая любовь Татьяны поразила его. Однако эгоизм и желание избежать сильных эмоциональных переживаний заставило его отвергнуть эту любовь.
Онегин убеждает Татьяну, что не создан для размеренной и однообразной семейной жизни. И только спустя несколько лет, вновь встретившись с Татьяной, Онегин понимает, что счастье было возможно, но уже было слишком поздно. Евгений Онегин — потерянный во времени и пространстве человек, бесцельно слоняющийся, незваный гость в чужих жизнях. Он вынужден метаться по свету, везде лишний, не находящий применения своим недюжинным способностям и уму, страдающий от своей ненужности.
И в этом заключается трагичность образа Онегина. Крушение надежд на счастье, трагедия личной жизни — это расплата за бесцельно прожитую жизнь, за неспособность выступить против условностей того общества, которое он осуждает. Пушкин в романе «Евгений Онегин» одним из первых описал тип лишнего человека в лице главного героя произведения.
Лишний человек — это представитель дворянского сословия, обладающий способностями и талантами, которым нет применения в обществе, поэтому он чувствует свою отчужденность. Из-за невозможности заниматься достойной общественной деятельностью человек теряет ощущение значимости, впадает в апатию и поведение, разрушающее личность. Онегин — представитель высшего общества, часть светской элиты.
Он разделяет убеждения своего круга, проводит время в занятиях, подходящих для молодого человека его лет и положения. Круговорот светских удовольствий, не прерываемый серьёзными занятиями, утомляет его, и герой разочаровывается в ценностях породившей его среды. Воспользовавшись поводом навестить родовое поместье, он удаляется в деревню. Однако в деревне Онегин продолжает скучать.
Он пытается изменить уклад жизни в поместье, но не делает никаких глубинных усовершенствований. Со временем выясняется, что он не может писать, читать, трудиться, перо валится из его рук. Нет у Онегина охоты воевать, совершать перевороты, защищать угнетённых, спасать невинно осуждённых.
Он слишком замкнут в себе, холоден, эгоистичен. Вся талантливость Евгения — в колком насмешливом уме, в способности не быть, а казаться блестящим, оригинальным, не похожим на других. Он отрицает всё и всех, ничего не предлагая взамен.
От руки героя погибает на дуэли юный поэт Ленский, Ольга лишается жениха, влюблённая Татьяна остаётся непонятой и одинокой. В итоге Онегин уезжает из деревни и отправляется в путешествие по России.
Он чувствует себя чужим всему, что его окружает, и находит успокоение лишь в перемене мест. Но тоска гонит его обратно в Петербург, в привычную среду. Там и происходит новая встреча Онегина с Татьяной.
Кажется, в конце романа чувство внутреннего одиночества начинает тяготить героя, он пишет Татьяне любовное признание, быть может, осознавая, что она — его единственный шанс быть понятым и услышанным, стать своим для мира и людей. Поэтому отказ Татьяны подобен приговору. Онегин сам отделил себя от всего, что было его сердцу мило, сам убежал от возможного счастья, уничтожил росток дружбы, собственной гордыней и эгоизмом убил в себе способность к состраданию. Если об Онегине можно говорить как о «лишнем человеке», стоит подчеркнуть, что эта его характеристика обусловлена не столько социальными факторами, сколько отсутствием всякой внутренней работы.
В его одиночестве виновата не среда, а он сам. Человек — сам хозяин своей судьбы, у него всегда есть шанс измениться, просветлеть сердцем, выбрать другой путь. Онегина воспитывали по всем законам современного светского общества: он прекрасно владеет французским, воспитан и учтив, умеет танцевать и держать себя в обществе.
Он обладает острым и быстрым умом, благодаря которому с легкостью использует все полученные за время обучения навыки.
Он может поддержать любую дискуссию, завести разговор и завоевать расположение любого человека. Но есть одна вещь, которая омрачает все его существование, — скука. Банальная скука, невозможность найти свое место мучают Евгения даже тогда, когда он сам этого не замечает.
Но неужели из-за одной только скуки происходит душевный надлом героя, омрачающий его существование? Нет, кроме нее Евгения одолевает лень и апатия, а также неспособность включаться в серьезную и долгую работу ради создания чего-то нового, достижения каких-либо результатов. Онегина изначально воспитывали слишком легко и ненавязчиво, мальчик с детства не знал тяжелой работы и упорного труда, он не был научен ни создавать новое, ни поддерживать уже созданное когда-то.
Писательство ему надоедает, управление новыми землями заканчивается после отмены им барщины. При первом знакомстве кажется, что Онегин идеально подходит светскому обществу, в котором рос и проводил свои годы.
Но среди напыщенных кавалеров и напомаженных дам он задыхается, мечется и изнывает. Он не может так же праздно отдаваться безделью, как его современники, но и заниматься бурной деятельностью тоже не способен, просто не знает, как это делать, не видит цели. В своем окружении он оказывается чужаком, умело притворяющимся «своим».
Но и в деревне Онегин не находит себе места. Молодой человек быстро становится странным чудаком, он нелюдим и отстранен от общего течения жизни. Простой быт не увлекает его, даже обширная библиотека не в силах занять Онегина.
Среди этих кругов байронизм нашел себе верных адептов, так как и они оказались вне действующих исторических сил. Онегины могут «со скуки» примкнуть к декабристам, но по существу они представляют прослойку дворянства, чуждую каких-либо исторических перспектив, обреченную на вымирание.
Иначе необъяснимы эти «Л. Лишь такой прослойке могло быть свойственно «это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям Онегин — «лишний человек» не потому, что не было живого дела для дворянской интеллигенции его времени — дела было достаточно. Он лишний потому, что принадлежал к той деградирующей прослойке дворянства, которая вследствие своей полной хозяйственной несостоятельности была неспособна обуржуазиться.
Вот почему Онегины так одиноки. Они разобщены не только с отсталыми элементами своей среды, к-рых превосходят относительной образованностью, но и с действительно прогрессивными ее элементами. Ввиду полной безнадежности положения им и остается только гарольдов плащ, байроническая поза. Но именно потому, что в период политического подъема своего класса они не являются его передовыми элементами, что они выпадают из его движения, Онегины не идеализируются подобно героям Шатобриана и Байрона, знаменующим социально-политическую депрессию всего их класса, поэтам которого остается лишь воспеть непримиримость с настоящим и возвеличить прошлое.
Лишь в этом своеобразном социальном положении русских «Л. Вступив на путь капитализации, русское дворянство стремилось к новому, Онегины же были обломками того прошлого, с которым еще жизнеспособные элементы их класса хотели порвать. Мог ли он идеализировать тех, кто стоял в стороне — «как нечто лишнее» — от тех исторических задач, которые представлялись ему столь же заманчивыми, сколь и реальными?
И не потому ли идеолог русской торговой буржуазии Аполлон Григорьев так приветствовал это развенчание байронизма на русской почве, что видел в этом развенчании победу буржуазных идеалов над дворянскими претензиями? Если до не Онегин, а декабрист представляет наиболее прогрессивные слои дворянства, то после картина резко меняется. С тех пор «лишний человек» появляется в результате задержки того процесса превращения дворянства в буржуазию, в котором Белинский видел залог гражданского развития России.
От х до х годов существование «лишнего человека» обусловливается здесь не вытеснением одного класса другим, победоносным, как после французской революции на Западе, а противоречиями между теми элементами русского дворянства, к-рые могли использовать государственную власть как свое орудие, и элементами прогрессивными, но слабыми.
Эта слабость обусловливалась тем, что бороться с правящими крупно-крепостническими группами своего класса - -. Пассивность дворянского либерализма, межеумочность его позиций, объясняется — и чем дальше, тем яснее — этой оглядкой на мужика, никогда не отказывавшегося от захваченной у него помещиком земли. С этим дворянско-крестьянским антагонизмом и влиянием его на взаимоотношения отдельных группировок внутри самого дворянства связаны уже первые образы «Л.
Призрак мужицкого бунта носился перед Пушкиным еще задолго до «Капитанской дочки». Как представитель лишенной хозяйственных перспектив группы, не заинтересованной в обуржуазивании дворянства, он особенно остро мог чувствовать те опасности, которые угрожали бы его классу в целом при осуществлении программы будущих декабристов революционным путем. Если он и был одно время их поэтом, то скоро увлечение их лозунгами сменилось у Пушкина скептицизмом и разочарованием в самой идее «свободы» сравни напр.
Недаром декабристы не считали Пушкина своим. Недаром уже в байронических поэмах, отражавших в общем революционные настроения «молодого поколения», которыми был захвачен и Пушкин, поэт начинает уже свою критику декабризма. Разоблачение дворянина-протестанта началось у Пушкина не с «Евгения Онегина», как принято думать, а с «Кавказского пленника» и «Цыган». И пленник и Алеко оказываются несостоятельными, знаменуя для Пушкина несостоятельность наиболее прогрессивной дворянской молодежи того времени.
Поэт не верил, что она справится с грозными опасностями, которыми угрожало его классу дальнейшее развитие движения. В «Евгении Онегине» Пушкин уже не колеблется, не сомневается, а решительно порывает с декабризмом.
Разрыв здесь настолько ясен, что его не могли не почувствовать сами декабристы, глубоко разочарованные первыми главами романа Пушкина. Изображая представителя отнюдь не передовой прослойки дворянства, Пушкин мыслит его как образ, типичный для наиболее прогрессивных групп класса, подвергая их тем самым жестокой критике, иронизируя над ними так же, как и над Онегиным.
Известно, что поэт предполагал сделать его декабристом. В сохранившихся отрывках уничтоженной X главы Пушкин явно отождествляет психологию декабристов и Онегина, говоря о заговорах «между лафитом и клико» и произнося над ними такой жестокий и несправедливый приговор: «Все это было только скука, Безделье молодых умов, Забавы взрослых шалунов». Такова тенденция Евгения Онегина», которая не помешала — вернее, помогла — автору отразить в своем герое, раздвоенном между старым и новым, и реальные черты декабризма, столь нерешительного и межеумочного при всем богатстве содержания, при всей силе и подлинности стремлений, конечно чуждых таким образом Онегину как представителю отсталой прослойки класса.
Лишь в результате поражения декабристов типичность Онегина расширилась: в его положении оказались все сочувствовавшие общественному движению. Реакционный тип в эпоху революционного подъема среднего капитализирующегося дворянства, Онегин стал фигурой прогрессивной как молчаливый протест в эпоху реакции с ее низостью и приспособленчеством.
То же противоречие генезиса и функции образа видим мы в Чацком «Горе от ума», , еще в большей мере, чем Онегин, выражавшем в течение не одного поколения все лучшие стремления передовой дворянской интеллигенции, ее протест против гнета и мрака. Однако по своему генезису Чацкий родственен Онегину. Это — «Онегин-резонер», по слову Герцена. И он — «лишний человек» эпохи подъема своего класса, и потому прогрессивность его весьма относительная.
Он не щадит окружающей его скалозубо-фамусовской среды, но с той же злостью высмеивает он стремления лучших людей своего класса, которых автор пародирует в образе Репетилова.
И им было «прислуживаться тошно», но из этого они не делали чисто онегинских выводов подобно Чацкому, не искали укромных уголков для «оскорбленного чувства», а ставили во имя своих идей на карту все, чем располагали. Та дворянская прослойка, к-рую он повидимому представлял, была скорее заинтересована в сохранении крепостного права, чем в его отмене.
Как и у Онегина, реформаторские планы Чацкого, если они у него были, ограничиваются заменой барщины «оброком легким». Это более приемлемо для дворянина, оторвавшегося от хозяйства и скитающегося - -.
Эти черты в связи с отмеченными выше оправдывают сомнения в типичности образа. Есть большая доля правды в вопросе Белинского: «Что это за новый Анахарсис, побывавший в Афинах и возвратившийся к скифам? Неужели представители русского общества все Фамусовы, Молчалины, Софьи, Загорецкие, Хлестовы и им подобные? Нет, эти люди не были представителями русского общества, а только представителями одной стороны его — следственно, были другие круги общества, более близкие и родственные Чацкому.
В таком случае зачем же он лез к ним и не искал круга более по себе? Если Чацкий действительно так умен, как представляет его Грибоедов, то почему же он не принадлежит к тем кругам молодежи, которые были близки к будущим декабристам, — вот о чем собственно спрашивал и Пушкин в своем известном письме о «Горе от ума» , сразу усумнившийся в типичности фигуры Чацкого.
Пушкин же и ответил на этот вопрос. Чацкий в конце-концов — резонер классической комедии, не столько характер, сколько рупор автора, «очень умного человека», очень мирного фрондера, деятельно сотрудничающего с александровской, а потом николаевской властью, большого скептика, холодно насмехавшегося над будущими декабристами: «Сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный строй».
Его культурность, его страстность, его оппозиционность, весьма умеренная впрочем, — все это от Грибоедова, который резонирует в комедии устами Чацкого. Реакция, наступившая в России после 14 декабря, была в такой же мере общественной, т. Именно первой и держалась и крепка была последняя. Резко изменилась та экономическая ситуация, которая обусловливала прогрессивность дворянства — его стремление перейти к капиталистическому хозяйству.
Бурный рост хлебных цен с —, который «не мог не произвести настоящее революционное действие» русское помещичье имение, как отмечает М. Покровский, «начало превращаться в фабрику для производства хлеба Два факта, к-рые нельзя не сблизить между собой» , в следующем десятилетии замедляется, как и рост экспорта.
При низких ценах на хлеб за границей не окупались издержки вывоза, а раз русский хлеб не имел доступа на мировой рынок, помещичье хозяйство не имело повода расширять производство» Покровский.
Более - -. Этот кризис и стабилизировал режим Николая I. К середине х годов все эти явления достигают своего кульминационного пункта. В эти годы экономической и политической депрессии и выступало на сцену новое поколение — «безвременья», — бывшее в тягость себе и другим.
Безвременье и сделало людей этого поколения, говоря горькими словами Герцена, «переходящими от эксцентричности к кутежу, без сожаления растрачивающими Наиболее мощное воплощение это поколение нашло в Печорине.
В Печорине Лермонтов выразил ту тоску по власти, к-рая была характерна для наиболее непримиримых элементов среднего дворянства х гг. Активность Печорина, его волевые импульсы, не находящие себе соответственных объектов, гордое чувство собственного достоинства, сила характера, чуждого сентиментальности, сочетающаяся с рационалистическим направлением ума, наконец несомненное культурное превосходство, — все это заставляет видеть в нем запоздавшего родиться декабриста, который десятью-пятнадцатью годами раньше нашел бы достойное себе дело.
Недаром русские критики — даже критики х гг. Печорины появились тогда, когда в наиболее передовых кругах среднего дворянства живы были еще воспоминания о стремлениях предшествующего поколения и особенно остро чувствовалась бесплодность борьбы с победившей реакцией, с косностью своей собственной среды.
Печорин, которому выпало на долю пережить реакцию в период ее наиболее сильного гнета, как бы соединял людей следующего десятилетия, когда ее чары ослабели, с эпохой декабристов. Этим объясняются глубокие симпатии к Печорину людей х годов, чувствовавших в нем, несмотря на все различия, много общего с собой. И к Печорину применимы те слова автора «Развития революционных идей в России», которые выражают и трагедию людей х гг.
Сравнивая Печорина с Онегиным, мы можем еще раз убедиться, что он представляет собой переход от последнего к людям х гг. И Онегина и Печорина отделяют от дворянской интеллигенции х годов, если можно так выразиться, цельность их «лишности», законченность в них типа «лишнего человека», т. Онегин вял и слаб, Печорин страстен и силен, «все, что встречается ему на дороге, он умеет отстранить или уничтожить» Добролюбов , но и тот и другой не знают, «куда итти», куда следует итти если не им, то другим.
Благодаря этому отсутствию каких бы то ни было убеждений они и являются людьми абсолютно лишними, абсолютно ненужными, неспособными к положительному воздействию на окружающую среду если не делом, то хотя бы словом. В этом их отличие от Бельтовых, Рудиных и т. Его «рефлексия», как говорили в то время, и дала возможность Белинскому вложить в эту фигуру много такого, что было свойственно уже другому общественному типу, который она напоминала этой чертой, заставила его преувеличить степень зрелости и сознательности Печорина.
Данная великим критиком характеристика «рефлексии» лермонтовского образа вводит нас непосредственно в психологию «Л. Чрезмерная фиксация сознания на самом себе погружает человека в призрачный мир.
Разрыв сознания и воли, характерный для Печорина, выражается в «деятельности без всякой цели» и мышлении, не осмысливающем деятельности, не направляющем ее к положительной цели. Подобное мышление, оторванное от практики, беспочвенно и в области, казалось бы, наиболее надежной, — области самосознания. Оно здесь наивно-реалистично, не обладая каким-либо критерием для различения истинного от ложного, принимая те или иные мимолетные переживания за устойчивые факты внутренней жизни; оно фантастично, потому что не знает тех границ, которые действительность ставит игре нашей фантазии; оно провоцирует на ряд эксцентричностей, ибо для него нет ничего невозможного.
Безудержная игра представлений о себе провоцирует игру чувств и импульсов, немыслимых между тем без этой назойливой сосредоточенности на себе самом. Выключенные из коллектива, Печорины теряют всякие критерии реальности и не способны отличать ее от игры. Это было тонко понято Белинским: «Они сами не знают, когда лгут и когда говорят правду, когда слова их — вопль души, или когда они — фразы». В конце-концов Печорины - -. Эти классические строки вводят нас прямо в проблему гамлетизма людей х гг.
Если бы Белинский дожил до появления произведений Тургенева о «Л. Чем более возрастала эта интеллектуально-эмоциональная культурность, тем слабее становилась воля, а самый разлад между сознанием и волей в свою очередь обострял гамлетическую «рефлексию», описанную в цитированных строках Белинского.
Разлад этот усиливался постольку, поскольку чрезвычайно развивавшиеся в х годах импульсы к общественной деятельности и чувство достоинства наиболее передовых слоев дворянской интеллигенции требовали от нее активности.
Противоречие «глубокости натуры» и «пустоты жизни», которое констатировал Белинский в Печорине, становится противоречием между волей, с одной стороны, и убеждениями, принципами — с другой.
Его мысль все более и более обращается к социально-политическим задачам, среди которых отмена крепостного права и освобождение от гнета николаевского режима занимает центральное место. Постановка этих задач, рост политической сознательности, глубокий интерес к социальным проблемам, все более и более вытесняющий во второй половине десятилетия интересы абстрактной метафизической и эстетической мысли, — все это вызвано глубокими сдвигами в недрах дореформенного общества. Сельскохозяйственный кризис изжит.
Нет больше речи о перепроизводстве хлеба. При крепостном праве ответ на этот вопрос мог быть только отрицательный. Противоречие крепостного права экономике страны осознавалось все более широкими кругами дворянства. Но правительство и представляемая им наиболее сильная группа крепостников искусственно задерживали процесс капитализации дворянства. Конечно этот процесс разложения классовой психологии и формирования под давлением реакции идеологии, «идущей дальше реальных интересов класса» и своим утопизмом и абстрактностью делавшей своих представителей еще более «лишними», не во всех слоях дворянства совершался одинаково.
В среде дворянства мелкопоместного борьба старого с новым — «отцов и детей» — проходила особенно напряженно. Теряя непосредственную связь с поместьем, где им не было места, деклассируясь и особенно остро чувствуя на себе гнет реакции, они усваивали самые крайние и одновременно наименее приложимые к жизни идеи.
Из этой среды вышел Рудин «Рудин» Тургенева, — «бесприютный скиталец», кончивший жизнь на баррикадах. При отсутствии в стране спроса на честную, идейную интеллигенцию такой конец нельзя считать случайным для человека этого слоя.
Но Рудины, Михалевичи все же были связаны крепкими узами со своим классом и невольно служили ему, хотя и восставали против дворянских привилегий. Рудин — «лишний человек» из неуклонно распадающейся прослойки мелкопоместного дворянства, уже порывающий связь с хозяйством и землей, но сохранивший все те черты, к-рые созданы усадебным воспитанием. Его социальная функция — просвещать среднее дворянство и тем самым развивать его самосознание как прослойки дворянского класса со своими особыми интересами и соответствующей идеологией.
И Рудин с честью справляется с этой своей исторической задачей. Таков смысл оценки, данной ему Лежневым, чувствующим всю противоположность своей оседлой, крепкой земле хозяйственной группы бездомному деклассирующемуся Рудину, но сознающим, чем он ему обязан. Представляя периферию класса, наиболее передовой и культурно-влиятельный его слой, Рудины дают тон всему умственному движению эпохи, хотя и не жнут того, что сеют. Их личная судьба, их бесприютное скитальчество, бесплодная трата сил как нельзя более характерны для того времени, когда хозяйственному и общественному подъему противоречила косная надстройка крепостнического государства.
Не недостатки Рудина, унаследованные им от усадебного быта, — основные причины его непродуктивности, невыполнения им общественных функций - -. Эта непродуктивность в огромной степени обусловлена межеумочной, трусливой позицией дворянского либерализма, которая в свою очередь объяснялась страхом перед крестьянской революцией; в х годах уже намечались те его социально-политические тенденции, к-рые определились в х, в противоположность тенденциям разночинцев.
Либеральное дворянство не могло поддержать наиболее прогрессивные устремления Рудиных. Оно инстинктивно поощряло лишь их склонность к эстетизму и отвлеченности. Мало того, в лице таких типичных своих представителей, как Тургенев, дворянство относилось к Рудиным с явной подозрительностью.
Вспомним о двойственности самой концепции Рудина, о борьбе между стремлением автора к снижению и развенчанию этого образа и его же стремлением воздать ему должное. Среднее дворянство может еще признавать Рудиных как воспитателей, но отнюдь не как вождей. Не забудем, что в положении Рудина по этим же причинам были лучшие люди эпохи, не исключая и разночинцев, наиболее сильных, наиболее революционных.
И у них вырывается вопль отчаяния: «Куда преклонить голову, где сочувствие, где понимание, где человечность? Мы живем в страшное время, судьба налагает на нас схиму», пишет Белинский Боткину в Отчего же европеец в страдании бросается в общественную деятельность и находит в ней выход из самого страдания?
Под этой тяжестью эпохи ломились и самые сильные плечи. Несчастье Рудина конечно в том, что ему некуда уйти от своего класса. Нет еще той социальной группы, к-рая могла бы приютить его, дать ему место. По своему социальному положению Рудин — самый «лишний человек» х гг. Этого нельзя сказать о Бельтове «Кто виноват?
Как и Печорин, столь близкий ему по духу, Бельтов уходит от русской жизни. Задержка процесса капитализации дворянства лишает Бельтовых возможности приложить свои богатые силы на пользу родному им классу, вызывая глубокий разлад этой культурной верхушки с отставшей от них средой.
А между тем эта среда вследствие своей отсталости не узнает в Бельтове своего же вождя, человека «благонамеренного», - -. Отвергнув Бельтова, пытавшегося служить ей «по выборам», она, правда, толкает его влево, но по существу Бельтов лишь просвещенный либерал, опередивший свой класс в сознании его собственных нужд, в понимании его задач.
Настанет время, когда Герцен, возражая Добролюбову и Чернышевскому, сможет указать на Бельтовых или их младших братьев как на деятелей «реформ» шестидесятых годов, как на людей, которые смогли перестать быть «лишними», когда времена переменились и процесс капитализации среднего и части высшего дворянства больше искусственно не задерживался, когда Бельтовы могли подать руку возвращенным из ссылки декабристам и продолжать начатое ими дело.
К той же группе дворянства, к-рая еще не потеряла перспектив, принадлежит и Лаврецкий «Дворянское гнездо» Тургенева, Но он и существенно отличается от Бельтова. Не столь блестящий, не созданный для роли вождя, для широкой общественной деятельности, Лаврецкий лишь условно может быть отнесен к «Л.
Это представитель культурного провинциального дворянства, тех прослоек его, которые сохранили еще крепкую связь со своей хозяйственной основой. Это те дворяне, приобщившиеся к европейской культуре, к-рые умели найти свое место в трудную николаевскую пору в родной деревне.
Оседая в своих родовых поместьях, преодолевая всяческие трудности, они медленно продолжали дело капитализации своего класса. В этой связи с почвой, т. Не забудем, что он разбивает «по всем пунктам» не западничество, а Паншина, который так же относится к подлинным западникам, как Грушницкий к Печорину. Этой бюрократической пародии на западничество Лаврецкий противопоставляет свою программу крепкого европеизированного помещика: «Пахать землю и стараться как можно лучше ее пахать».
Герой «Дворянского гнезда» — не денди, не «вечный скиталец», не «вольный путешественник», не резонер, не фразер, не скептик, а человек своего скромного классового дела. Он наименее гамлетичен из тургеневских героев и наименее слабоволен для «лишнего человека».
Искалеченный нелепым, но типичным для «Л. Каждое утро он проводил за работой». Эта энергия и настойчивость уже сильно отличают его от других «Л. Но в этой кряжистой фигуре есть червоточина. Слишком большую роль играет в его жизни чувство, и в этом отношении он человек своей столь же чувствительной, сколь мыслящей эпохи. Чувство слишком рано изнашивает эту отнюдь не - -.
Отсюда — преждевременное «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь! Он знаменует уже поворот своего творца — типичного идеолога русского среднего дворянства — к сознанию особых интересов своего класса. Сравнивая «Л. Эпоха подъема во всех областях экономической жизни вызвала и перерождение типа «лишнего человека». Чистота, т. Пропасть между ним и средой, непроходимая для Онегиных, Печориных и т.
Он начинает преодолевать свой основной признак, переходить заповедную черту, отделяющую его от среды, оплодотворять ее. Самих «лишних людей» — дворянской интеллигенции не у дел — становится больше. К ним привыкают, к ним присматриваются.
Они перестают быть в глазах большинства «опасными чудаками». Они становятся центрами, вокруг к-рых группируются приобщающиеся к просвещению, правда, немногочисленные, но все более расширяющиеся круги этой среды. Если Онегина и Печорина нельзя мыслить иначе, как в одиночестве, то «лишнего человека» х гг.
Но конечно эта опора еще слишком слаба. Времена и сроки еще не исполнились. У лучших представителей дворянской интеллигенции недаром вырываются такие вопли, как у Герцена: «Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существования Поймут ли они, отчего мы лентяи, отчего ищем всяких наслаждений, пьем вино и пр.
Отчего руки не поднимаются на большой труд? Отчего в минуты восторга не забываем тоски» Герцен , Дневник, Эта тоска была вызвана двумя причинами: одной — более частного, другой — более общего характера.
Первую мы знаем: это несоответствие политической надстройки изменившейся хозяйственной базе, задержка назревшего процесса капитализации, перерождения дворянства, гнетущая атмосфера, создавшаяся в результате этого несоответствия, этой задержки, невозможность приложения своих сил для наиболее передовых элементов класса.
В этом отношении положение дворянской интеллигенции, «Молодой России», чрезвычайно аналогично с положением «Молодой Германии». Развитие немецкого бюргерства было так же задержано, как и перерождение русского дворянства.
Недаром так близка людям х гг. Люди «Молодой Германии» и «Молодой России» умеют так же горячо увлекаться, как и холодно сомневаться и недоумевать. И те и другие не умеют отдаваться до конца своим порывам, подвержены колебаниям, быстро слабеют.
Есть что-то старчески-беспомощное в героях «Молодой России». Здесь мы переходим к более общей причине их неудавшейся жизни. Они полны чувства упадка своего класса как такового.
Дворянство разлагалось — в этом не могло быть сомнения. Высший подъем культурности этого класса был одновременно и началом его социального декаданса. Действительно, овладев в лице своих лучших представителей европейской культурой, этот класс должен был почувствовать свою неспособность к ведущей роли в общественной жизни. Ибо эта культурность так же запоздала, как и все развитие страны вообще. Проблема «Л. Воплощая идеологию наиболее передовых элементов своего класса, они не могли не быть подвергнуты критике и справа и слева.
Критика справа исходила от обюрократившихся элементов дворянства, от «дельцов», которые извлекали свои выгоды и при николаевском режиме. Эти «приспособленцы» и «ползучие эмпирики», жившие сегодняшним днем, отождествлявшие возможности своего личного преуспеяния с возможностями развития страны, противопоставляли свое «делячество» непрактичным, витающим в эмпиреях «лишним людям», в к-рых чувствовали укор себе.
И прежде всего эта группа била по Рудиным, по «Л. Характерно, что критики людей х гг. Беспринципные по существу, не признающие никаких теорий, никакого руководства для действия, кроме расчетливого эгоизма, эти критики справа били Рудиных по наиболее уязвимому месту — по расхождению их принципов с жизнью. Смысл этих нападок — доказать, что всякая принципиальность — вздор, что проникнутые ею люди — те же эгоисты, только глупые и нерасчетливые. Это систематическое снижение образа «лишнего человека», тщательное выделение его отрицательных черт за счет положительных, к-рые просто замалчиваются или искажаются.
Высокая культурность - -. Особенно эти люди боятся воображения, мечты, к к-рой относят все, выходящее за пределы их деляческого опыта.
