Людмила дербина стихи
В тот же день я начала поститься по назначенному мне меню: утром — ложка любой каши и полстакана воды, днем — хлеб, кусочек размером со спичечный коробок и стакан воды, вечером — 3 ложки салата из огурцов или капусты и полстакана воды. Но ей не привыкать — не такое пережила. Татьяна Гордиенко Танюша, спасибо!
Не помню где, я прочитал замечательную фразу приблизительно такого содержания: ты бы хотела, чтобы Бодлер не был сифилитиком, а Гоген не бросил семью ради живописи. Нам хочется, чтобы Рубцов был ангелом во плоти, поскольку у него прекрасная поэзия кстати, Коняев как раз и превращает в своей книге Рубцова в ангела, а Дербину - в дьявола.
Нам хочется, чтобы Пушкин не был картежником и не сквернословил, а Алексей Прасолов мой любимый поэт не был алкоголиком и клептоманом. Нам хочется Но, увы! Поэтому не стоит обелять Рубцова и очернять Дербину - мы никогда не узнаем, что там было на самом деле. Кто жил рядом с алкоголиком, тот знает, какая это тяжкая ноша.
В пьяной свалке, возникшей из-за того, что Рубцов бросал в Дербину зажженные спички, никто бы быстро и правильно не сориентировался. Да и подумайте о другом варианте событий: Рубцов убивает Дербину!!! Так было бы лучше? Давайте говорить о поэзии - она того стоит. А по поводу поэзии Дербиной - да, она очень хлесткая - кажется это слово подходит более всего - но думаю вслед за Мысляковой , до гениальной ей далеко.
Аналогия Моцарт - Сальери мне кажется абсолютно надуманной бедный Сальери, оболганный Пушкиным! Татьяна Окунева Повторяю приведенную Е. Пугачевым часть цитаты Поля Валери: "Я считаю - это один из моих парадоксов", что все Вы, дорогие коллеги, правы.
Правы все вместе и каждый по-своему. В споре, как водится, каждый выслушивает чужое мнение, ещё сильнее укрепляясь в своём. Написать очерк и подать его под острым углом меня подтолкнуло недостаточное, на мой взгляд, внимание к предыдущим публикациям на эту тему. И мне кажется, что "народ проснулся", что и требовалось доказать. Михаил Перченко Я, напротив, считаю, что невозможно до конца, порою и вообще нельзя понять творчество без знания судьбы, мук, сомнений, личности творца.
Конечно же, не копание в грязном белье. Маяковский сказал: "Я поэт и только этим интересен". Пушкин оставил изумительные, мудрые строки: "Пока не требует поэта Ведь лирика неотделима от личного, и только тогда она лирика.
Каждое лирическое стихотворение автобиографично. У нас наиболее характерна в этом плане лирика Маргариты Мысляковой. Как оживают, наполняются её строки от моего даже частичного знания её судьбы. Нужно понимать, что земная жизнь поэта нам нужна только для того, чтобы точнее, полнее осознать его вечное, то, что остаётся и небрежно отодвигает в мусорную свалку отходов временное, не существенное, отсмакованное, пережёванное современниками - глупцами и завистниками, невеждами и людожерами.
Видеть главное в творце дано редким счастливчикам. Да, талант - явление независимое, дар Божий, его примерной службой и примерным поведением не зарабатывают. Он самоценен и потому прекрасен. А Дербина - ремесленник. Она должна была ненавидеть Рубцова. Павел Баулин Татьяна! Очень понравился твой литературоведческий очерк. Прежде всего, за неподдельную искренность и деликатность кстати, подобную, вызывающую уважение деликатность проявил и Евгений Пугачёв в своей статье о Николае Рубцове «Одинокий журавль».
Это уже в некоторых комментариях стали сводить всю суть Вашего повествования к примитивным версиям убийства — не убийства, вплоть до некрофильского смакования деталей судебно-анатомических исследований вроде выделения предсмертной мочи и проч. Кстати, в комментариях поразили и откровенные русофобские выпады, в которых национальными чертами российской читай - русской поэзии названы «алкоголизм, смертная зависть к успеху, слабость характера, неуравновешенность и прочая куча…».
А сам Николай Рубцов представлен как «плоть от плоти… похмельной родины». Да и вообще, о какой гениальности Рубцова может идти речь?! Он, оказывается, был просто «найден» филологами как человек «с судьбою русско-национальной». А что значит русско-национальная судьба — смотри указанные выше определения.
Мимо оценочного суждения комментатора о том, что Григорий Лютый «куда более глубок, чем Рубцов», можно пройти со снисходительной улыбкой. Но когда наносится циничное оскорбление Русской поэзии, чувству национального достоинства, этому нельзя давать спуску. Я не прав? Наталья Сидоренко Правда - неоспоримая категория. С ней можно спорить, но невозможно оспорить. Она всё равно всплывёт. Самая навязчивая неприятность - тирания чужого сознания. Хорошо, что мнения разные.
Хороший вопрос задал Евгений Пугачёв: "Да и подумайте о другом варианте событий: Рубцов убивает Дербину!!! Рубцов бы стал убийцей. Стихи убийцы не прославляли бы. Вот и вспомнишь Чехова - лучше быть жертвой, чем палачом. Наверное, сердечный приступ Бог послал во спасение от позора и зверства. Любое целое создано из двух противоположных начал - закон. Это я показала в своём стихотворении "На смерть Рубцова", потому что считаю, что так честно.
Духовное выходит за пределы индивидума, времени, становится вечным.
Поэтому жизнь поэта и его поэзия бывают тоже двумя противоположными началами. Этому, действительно, очень много примеров. Светлана Скорик Хочется всё-таки немножко повернуть угол дискуссии. Мне, например, было бы интересно другое — чтобы, как пишет Михаил Абрамович под статьёй "Одинокий журавль": "кто-нибудь попробовал аргументированно обосновать новаторство Рубцова, высоту выше Есенинской, глубину гениальную, дал бы сравнительную оценку".
Я бы с удовольствием выяснила для себя, в чём именно состоит это новаторство, то есть то, чего в русской поэзии до Рубцова никогда не было. Глубина философии? Строй стиха? Его поэзия очень народная, национальная, никто и не спорит. Но разве Прасолов и "тихие лирики" не национальны? Хочу понять, почему именно Рубцова сравнивают с Есениным, который, действительно, был безудержным новатором.
С уважением ко всем участникам дискуссии. Теперь я знаю: все, что ниспослано было мне в жизни, все испытания, через которые прошла, — все это было от Бога.
Прошла дурдом и тюрьму, наглоталась чужого табачного дыма, наслушалась мата. Работа, работа, работа, недоедание, недосыпание, фабричная пыль, чьи-то провокации, и, наконец, туберкулез. Через 5 лет и 7 месяцев условно-досрочное освобождение. Уже дома, по своему же рецепту провела трехмесячный курс лечения и полностью выздоровела, слава Богу!
А тогда, вскоре после трагедии, где-то в феврале меня перевезли из тюрьмы в психбольницу в поселок Кувшиново близ Вологды и сразу же поместили в палату для буйнопомешанных.
Впервые я видела обыкновенных с виду женщин, но совершенно безумных. Одна из них ткнула мне в лоб пальцем и сказала: «Ты Зоя Космодемьянская! Дверь в палату была настежь открыта и рядом с две- рью в коридоре стоял столик и стул. Это был как бы НП за больными.
У столика две могучие санитарки громко шептались, последняя фраза была сказана уже вслух: «Нет, ты не уходи! А вдруг она соскочит с кровати, да задушит меня?! Уже наутро меня перевели в палату для выздоравливающих, и там были вполне нормальные женщины. С одной из них с редким именем Дрося Дросида я даже подружилась. Раза два мне пришлось разговаривать с главврачом, очень приятной женщиной кажется, фамилия Утятникова.
Было в этих коротких разговорах что-то странное.
Мне казалось, что она что-то хочет сказать мне, на что-то намекает, но прямо сказать не может. Вроде того, что могла ли бы я изображать псих-больную? Прошел уже месяц моего пребывания в дурдоме, и однажды меня вызвали, как мне сказали, к психологу. Очень вежливая молодая женщина сказала мне, что сейчас она даст мне несколько упражнений, чтобы проверить мои умственные способности.
Эти упражнения я выполнила мгновенно без всяких затруднений. Какие-то простенькие задачки на примере геометрических фигур. Психолог сказала, что я блестяще справилась с заданием, что у меня ясный ум и прекрасная память. Через два дня, когда я слонялась по коридору, кто-то из женщин медперсонала, проходя мимо меня, остановилась и как бы между прочим сказала: «Не знают, что с тобой делать.
Сначала хотели пришить тебе политику, ты ведь девка-то грамотная, но ничего путного не придумали. Теперь вот с дурдомом тоже не получается. В тюрьму тебя засадят. А чего у нас-то? Плохо, что ли? Лучше в тюрьму, чем здесь, — вдруг прозрев относительно намеков Утятниковой, ответила я. Это я тебе по секрету. Месяц моего пребывания в дурдоме уже заканчивался, и меня опять вызвали.
На этот раз передо мной рядком за столом сидели два юридических лица. Оба были в форме. Я поздоровалась. Рада, что победила в поединке? Больше они вопросов мне не задавали. Стали разговаривать между собой.
На меня они уже не обращали внимания, как будто меня и не было. Я поняла, что это что-то вроде комиссии, которая решает мою участь. Через некоторое время один из них сказал: — Тебя будут судить и дадут на всю катушку. И вдруг его лицо исказилось злобной яростью, и он, процеживая сквозь зубы слова, с ненавистью выдавил мне в лицо: — Да!
Ты бы сгнила здесь! Мы продержали бы тебя в дурдоме до конца твоей жизни! Он был прав. Ну и что из того, что я была совершенно здоровая? Из здоровой легче сделать больную, чем из больной — здоровую.
Назавтра меня препроводили в тюрьму. Левичева г. Это особая глава моей жизни и писать о ней нужно отдельно. Это тяжелая повесть, но не беспросветная.
Человеческое достоинство, право оставаться самой собой, внутреннюю свободу никто не мог у меня отнять. Но в душе была постоянная мука. Наконец, в конце х годов написала, выплеснула спонтанно «Воспоминания о Николае Рубцове». Немного отпустило. Но тяжесть не проходила. Необходимо было мое покаяние.
Не сразу я пришла к нему. Но вот встретилась мне прекрасная женщина, верующая, православная поэтесса Елена Григорьевна Михайлова из Петергофа. Еще в юности она давала свои стихи на прочтение Александру Блоку и на одном из листочков он написал: «Поэтесса». Она-то и подсказала мне про епитимью, обещала найти священника. Но ей не пришлось его искать.
Через день самым наичудеснейшим образом по какому-то невероятному стечению обстоятельств ко мне домой пришел сам настоятель Шуваловского собора Петербург отец Иринарх в миру Владимир Александрович Соловьев. Я поняла: вот посланник мне от Бога. Через неделю в Шуваловском соборе отец Иринарх наложил на меня епитимью сроком на три года. Это было в конце ноября года. Я исполнила епитимью: три года простояла на коленях, кладя земные поклоны, и вдруг почувствовала — я не оставлена, не забыта, спасена!
Пути Господни неисповедимы, и что-то уже совершалось в мире во благо мне и во славу Божию. Это был день рождения Николая Рубцова. Очистительные слезы лились ручьем из моих глаз и вдруг мне стало легко, легко!
И вот наступил баснословный для меня год. Именно в этом году в моей жизни произошло трансцендентное постижение многих Божественных истин.
С апреля по август вплоть до Преображения Господня со мной происходило «очевидное-невероятное». Как я вскоре поняла, я стала полем битвы темных и светлых сил. От явленных мне чудес вскипало в ужасе тело. Надо было не верить своим ушам, своим глазам. Но как не верить? Невероятное было очевидно. Реальное переплеталось с мистическим. Началось все с того, что я пошла в апреле на курсы бесконтактного массажа.
А это оказалось совсем не безобидным делом. Там не обошлось без экстрасенсорики. Я и не предполагала, в какие темные лабиринты может это завести. Но было и другое. Дело было перед Пасхой. Наступила страстная неделя. Однажды поздним вечером я стояла недалеко от Спасо-Преображенского собора, смотрела в темное без звезд небо и вдруг так явственно представила Иисуса Христа молящимся перед казнью в Гефсиманском саду.
Его за день утомленные ученики спали, а Отец Небесный безмолвствовал. Я всем сердцем ощутила его смертное томление, тяжесть тоски перед казнью, его страх человека во плоти: «Отче Мой! Если возможно, да минует меня чаша сия Я стояла и плакала. Мне хотелось быть рядом с Христом, утереть с лица его зернистый пот смертного страха.
И мне казалось, что тяжкое его томление в Гефсиманском саду превосходит по силе боли последующие физические страдания на кресте. Никогда ни до, ни после не было у меня такого беспредельного единения с Богом, такой всепронизывающей все мои клетки близости с ним. Я ощутила в себе Бога. О том, что стало потом, нужно писать отдельную книгу.
Прошло 10 лет, но я чувствую, что не смогу ее написать. Я не боюсь, если некоторые люди сочтут меня сумасшедшей. Я боюсь другого. Смогу ли я передать всю полноту действа, творившегося со мной? Могу ли я, смертный человек, передать нечеловеческое? Я слушала, ощущала, осязала, видела то, что в реальности не могло быть. Темные силы нагоняли на меня мрак и страх, мучили и глумились надо мной. Светлые силы успокаивали, внушали мне, что нужно для моего спасения.
Оказалось, что это начало «Нового завета». Чуть позже: «Читай Пятикнижие». Оказалось, что в Библии 5 книг принадлежит пророку Моисею. Я начала читать Библию по много страниц в день, но была остановлена. Оказывается, достаточно и одной страницы, но читать вдумчиво, размышлять над прочитанным. Позднее я узнаю, что пост, молитва и милосердие — это основные постулаты православной церкви. В тот же день я начала поститься по назначенному мне меню: утром — ложка любой каши и полстакана воды, днем — хлеб, кусочек размером со спичечный коробок и стакан воды, вечером — 3 ложки салата из огурцов или капусты и полстакана воды.
В тот же день я нарезала хлеб в наличии имелась нецелая буханка черного и целый батон на кусочки со спичечный коробок, почему-то разложила их в пустой холодильник по отдельности и не ходила больше в булочную не менее двух месяцев. Я стала поститься, и уже через месяц где-то к концу июня плоть моя истощилась.
В июле я уже была худая, как палка. Мои близкие встревожились, удивляясь столь резкой перемене во мне. Что и говорить! Есть мне хотелось всегда, но зато как вкусна, ароматна была эта ложка каши, с каким наслаждением грызла я сухарик хлебца! А салат! Я мечтала об этой минуте, когда смогу положить в рот свежую пахучую мякоть огурчика. Мое тело стало легким, ничего не болело. Произошло полное оздоровление организма и на несколько лет подряд я забыла дорогу в поликлинику.
Весь май и лето до 19 августа я ходила в Никольский морской собор три раза в неделю, молилась и ставила свечи Спасителю, Казанской Божьей матери и Николаю Чудотворцу. Это по внушению свыше. А иконе Знамение Божьей матери с середины июня я ставила зараз по своему личному желанию по 5 свечей, правда самых дешевых. Как-то я стояла перед иконой Казанской Божьей матери в Никольском соборе и печалилась у меня кончились деньги.
Покупать свечи было не на что. Помолилась и пошла приложиться к иконе. Только я ступила на ступеньку помоста перед иконой, как к моим ногам прямо сверху, с высоты свода с громким стуком упал маленький серый кошелек.
Тут я сразу же наклонилась и подняла его. Сразу же поднялась на вторую ступеньку, поцеловала икону и поблагодарила матушку Царицу Небесную этот образ Казанской Божьей матери особенно любим мной. Открыв кошелек, нашла там 3 рубля.
Через некоторое время снова открыла кошелек и с удивлением обнаружила там еще два трешника и рубль, в целом 10 рублей. Это была та сумма, которой хватило мне поставить свечи в следующий раз. Почему-то всегда вспоминала тогда уже покойную Елену Григорьевну. Она всегда была милосердна к людям, помогала, чем могла, не гнушалась никакой работы. Я решила тоже помогать своим немощным знакомым, начала стирать белье и мыть им полы.
Не обошлось и без курьезов. Так, когда я вымыла полы в квартире Бориса К. Возвратилась его жена из дома отдыха, узнала у него, кто вымыл полы, и устроила ему сцену.
Даже била посуду в гневе. У них очень большой иконостас. Я помолилась. И вдруг слышу: «Подойди ко мне. Возьми меня в руки». Голос шел от иконки, которая находилась под стеклом среди двух других икон. Все три иконки были под одним стеклом. Я приблизилась. Это была икона Знамение Божьей матери. Отодвинь стекло. Я чуть коснулась стекла, и оно легко отодвинулось.
Взяла иконку благоговейно в руки. Я прижала иконку к груди напротив сердца. Вдруг от иконки начало струиться тепло. Горячее тепло шло от иконки в мое сердце. Слышалось даже как бы потрескивание электрического тока. А потом я почувствовала в сердце, как будто маленькие нежные пальчики что-то делали в нем, что-то шевелили, перебирали очень осторожно. Сейчас я не могу в точности передать весь диалог.
Тогда Ленинград еще не был Петербургом, но уже вскоре в этом же году снова получил свое исконное название. Мне указывалась дорога. Не всем, но некоторым встречным людям я должна была говорить такие слова: «Время антихриста кончилось в русской земле. Воля и Слава Господня! Я шла, впереди зажелтел купол какого-то здания. Я подумала, что подхожу к Стрельне.
Однако каким-то образом оказалась перед собором Петра и Павла в Петергофе. Я шла, куда мне было указано.
По слову от иконы Знаменье Божьей матери 10 июня года я вознесла ее на колокольню собора святых апостолов Петра и Павла, спустилась обратно по крутой лестнице и вручила ее регенту хора Марии.
Что я должна была ей сказать, я сказала. Я намеренно опускаю многие подробности. Все описать невозможно. После этого события как бы по своему желанию я и стала ставить пять свечей зараз перед иконой Знаменье Божьей матери в Никольском соборе.
Еще в мае, когда меня особенно одолевали темные силы и я сделала много записей под их диктовку, много вульгарных глупостей, которые все потом уничтожила, у меня появилось жгучее желание выйти на связь с Николаем Рубцовым. И я вышла. Я получила от него как бы телеграмму с таким текстом: «Приезжай в гости на могилку с зелененьким».
Это было незадолго до Троицы, которая, как я помню, была в году 25 мая. И я собралась на Троицу ехать в Вологду. Зашла в храм Рождества Богородицы, что у Горбатого моста, помолилась. На кладбище я приехала с букетом нарциссов, но без зелененького. До этого я уже не один раз была на могиле Рубцова. Когда пришла впервые, сразу же и нашла его могилку.
Но сейчас опять происходило что-то невероятное. Я не могла найти его могилу. День был жаркий. Я ходила по кладбищу не меньше двух часов, с трудом протискивалась между оградами.
Жидкая кладбищенская глина облепила мои туфли. Я изнемогала. Набрела на могилки Г. Положила на них по нарциссу. Когда уже совсем отчаялась найти могилу Коли, вдруг услышала его голос: «Люда! Я здесь! Иди сюда! Нарциссы я носила в стаканчике с водой, они нисколько не завяли и, наконец, я их принесла и поставила Коле. Мы говорили с ним не менее получаса. Он просил у меня прощения за те страдания, которые он мне причинил. Я отвечала ему и, наверное, тоже просила у него прощения.
Но мое волнение было так велико, что я ничего не помню, что я ему говорила. Я слышала его голос. Он был близко от меня. Казалось, вот-вот я увижу его.
В это самое время и увидел меня вологодский литератор В. Потом он детально опишет меня: внешность, возраст, мой черный жакет и коричневую юбку и только туфли из-за глины не мог рассмотреть и потому решит, что на ногах у меня резиновые ботики.
Еще он подумал, что я читаю стихи. Итак, чтобы не потерять нить повествования, я не буду больше рассказывать о множестве чудес, явленных мне тогда. Скажу одно. Это было испытание, посланное мне свыше. Иногда мне самой казалось, что я схожу с ума, но я уже стала различать, что шло от Бога, а что — от дьявола. И сама стала упорно сопротивляться дьявольскому натиску. Я выкарабкалась с Божьей помощью из этой брани, внутренне успокоилась, бесстрастие посетило меня, тишина, и в то же время я наполнилась победительной силой не просто веры, но Знания.
Я узнала, что человеческая душа бессмертна, что ничего случайного не бывает и все взаимосвязано, что ничто не исчезает в этом мире и все запечатлевается там, наверху: каждое наше деяние, каждое сказанное слово, каждая мысль, даже тень мысли, даже намек любого нашего помысла, предчувствие нашего желания!
И за все нужно будет держать ответ. Наступил год. Неожиданно мне позвонили из газеты «Криминальный вестник Санкт-Петербурга» и предложили опубликовать в сокращенном виде мои «Воспоминания о Рубцове».
Сначала я отказалась. У меня и в мыслях не было их публиковать. Разве Вы не знаете, что их уже публикуют другие люди? Вероятно, имели в виду этих двух «рубцововедов» Коротаева и Коняева. И я согласилась. В марте года ко мне приехала из Москвы сотрудница альманаха «Дядя Ваня» В.
Рукина с поручением заключить со мной договор на публикацию «Воспоминаний о Рубцове» в их альманахе. Ровно через три дня появилась спецкор по Питеру из журнала «Слово» с тем же намерением.
Я отказалась, сославшись на то, что договор заключен с другим изданием. Но женщина оказалась упорной в достижении цели, уговорила меня, и я отдала второй экземпляр «Воспоминаний» в журнал «Слово».
Получилось так, что мои «Воспоминания о Рубцове» опубликовали одновременно сразу два московских издания: журнал «Слово» и альманах «Дядя Ваня», который в своем пятом номере напечатал полностью из слова в слово весь материал. В журнал «Слово» посыпались письма-отклики. Некоторые из них были вскоре опубликованы в этом же журнале.
Впервые на страницах печати высказалось предположение, что Рубцов не был убит, а умер скоропостижно своей смертью от инфаркта миокарда или от инсульта или от чего-то другого. И высказал это предположение врач из г. Талицы Свердловской области Яков Яковлевич Сусликов. Мне хочется привести его письмо дословно. До сих пор нет отдельных номеров за прошлые года. И о Николае Рубцове по мемуарам Л.
Дербиной у меня на сегодня не все. Вы ошибаетесь, господа, нет такого «ряда» въяве, тем более аналогичного в случившемся с Н. Рубцовым, ибо с умыслом ли, неумышленно ли, но Вы подменяете одно понятие другим, вследствие чего вполне ложно рождаете абсурдный, но почему-то Вам нужный вывод, не имеющий оснований в реальности, но, поскольку вывод как довод есть, Вы позволяете себе немилосердно шельмовать ни в чем не виновного человека, Людмилу Дербину.
Рубцов был болен хроническим алкоголизмом, поэт—хронический алкоголик; алкоголизм наложил мрачный отпечаток на все ипостаси личности его; алкоголизм Н.
Рубцова никто отрицать не может, ибо он сам воспевал горы пустых бутылок и кое-что, связанное с беспробудным питием, тем более, господин Жуков самолично подтверждает печальный факт, вспоминая время совместной учебы в Литературном институте. Хронический алкоголизм обуславливает неврастенические состояния человека, отдавшегося Бахусу, его психопатологические особенности практически все, и без достаточно внимательного усмотрения, выявляются в поведенческой манере жизни Н.
Рубцова, начиная от сбросов в провалы параноидальной мрачной подавленности до пиков безудержной экзальтации, во всех состояниях сиих он бывал мало выносимым для окружающих близких и дальних; отсюда его закономерное одиночество и недоумение людей, знавших Л.
Дербину, по поводу ее решения связать судьбу свою с поэтом, но поэтесса связалась! Не Вы, якобы друзья, державшиеся от невыносимого эгоиста возможно дальше, а она находилась рядом с ним и терпела немыслимые в супружестве издевательства. Дербина не убийца, как бы Вам ни хотелось, она, жена поэта, есть жертва ситуационных обстоятельств, созданных в вечор маловменяемым мужем кстати, довольно-таки обыденных, «естественных», свойственных хроническому алкоголизму , ставших затем в ту роковую ночь практически невменяемым: это все чистой пробы физиология высшей нервной деятельности, ни более, ни менее.
Другого Рубцова, вдохновенного поэта, незлобивого! Как можно разъединять личность человека, даже умозрительно, на безнравственное повседневное поведение в мирском быту и высоконравственное, возносящее на придуманный людьми Олимп, когда человек есть цельнокупное нерасторжимое единство, в котором все и вся взаимообусловлено и взаимозависимо?! Ах, пусть он пьяница, скандалист, бешеный ревнивец, но! Да, прекрасный поэт, а с последним как-то не вяжется, бедновато, господа.
Когда и к кому великодушен? К оставленному ребенку? К жене — контре, когда ради и для славной искал молоток? Слезливость хронических алкоголиков не есть великодушие. Прекрасный поэт и забулдыга — это все один и тот же человек, Николай Рубцов; и я восхищаюсь его лирой и печалюсь как человек.
Как человек он не достоин небесной выси абсолютной святости, а и по земным меркам далек от сего. Душа каждого, пусть одаренного жизнью, одна, сцепление свойств и качеств которой определяют судьбу: «Каждый сам в своей судьбе виноват».
И еще: «Увязила пташка коготок — вся пропадет». И пропала Но я все же уверен: Дербина не душила, сжав пальцы на горле, на удушение необходимо достаточно приличное время и безостановочное, непрерываемое усилие, потный труд! За несколько мгновений суматошной возни такое просто невозможно, удушение нереально, это во-первых. А во-вторых: нонсенс! Удушенный за несколько мгновений назад человек вдруг способен на сильный толчок, отбросивший жену следует полагать, также взрослого человека, отнюдь не эфирного!
Не стыдно, господа? То, что Л. Дербина в состоянии аффекта сочла причиною смерти мужа себя, означает только это, и ничего более того. И тут, отброшенная его толчком, я увидела его посиневшее лицо и остолбенела Все произошло в считанные секунды».
Именно так. Поэт не погиб, и не от руки «жены-убийцы», как проповедуете Вы, господа, муж-поэт умер. Умер скоропостижной смертью. От инфаркта миокарда. Или от инсульта. Или от тромбоэмболии легочной артерии. Для подобных исходов у людей, ведущих подобный поэту образ жизни, имеется сколь угодно оснований.
А что гласит заключение судмедэкспертизы, долженствующее быть обязательным в данном случае? Наш русский скорый суд Королева доказательств: личное признание Благородство так часто в нашей суетной земной жизни приносит носителю себя неисчислимые страдания!
Дербина, решившая принять участие в судьбе поэта Н. Рубцова, помочь ему жить и творить, по его же молениям, жестоко поплатилась, уступив стенаниям великого русского поэта и безнравственного человека. Вы слышите меня, господа-писатели?! Никто из смертных не может быть нашим судьей». Жена поэта Рубцова, поэтесса Людмила Дербина права, господа. У Вас воистину странная логика. Людмила Дербина вправе, господа воинствующие воители, притязать не на снисхождение, а на оправдание пред миром, собственно, не оправдания, а восстановление в Истине доброго Имени.
С уважением Сусликов Я. Талица Свердловская область. Игорь Губерман. Марина Цветаева. Эльчин Сафарли. Михаил Жванецкий. Наташа Воронцова. Елена Чернозубова. Галина Суховерх. Надежда Плавская.
Константин Балухта. Лилия Римм2. Людмила Щерблюк. Валентина Захарова Скворцова. Петр Квятковский. Цитаты Категории Авторы Добавить. Место для рекламы. Опубликовала 24 ноя Опубликовала 30 ноя Опубликовала 04 дек Откуда эта двойственность во мне Людмила Александровна Дербина — последняя любовь Рубцова Откуда эта двойственность во мне? Опубликовал 05 ноя
