Лулу де ла фалез
А оттуда — в британский журнал Queen на позицию младшего редактора. Звук шел откуда-то сверху, будто из башен замка. Для меня-неизвестная страница жизни ИСЛ. В 18 лет она впервые вышла замуж, но вскоре развелась. Fashion Central Saint Martins.
Каждая новая коллекция стоила всей команде неимоверных усилий. Продажи неуклонно падали, бутики закрывались. Величественная махина под названием Дом Высокой моды Yves Saint-Laurent грозила обрушиться в любой момент и раздавить их всех под своими обломками. Теперь Лулу точно не могла бы покинуть Сен-Лорана. Как стойкий оловянный солдатик, она оставалась на своем посту до последнего.
Так говорит актриса Алла Демидова. С нетерпением ожидала продолжения-спасибо! Полистала, почитала тема для меня неизвестная!
Другими глазами взглянула и на самого Сен Лорана тяжелый человек был, думаю , и многое узнала про Лулу, ее мужа, происхождение и окружение. Одна из подруг Лулу пишет, что та не была музой ИСЛ как таковой, что предполагает пассивную красоту, а "работала как собака"! Вообще, конечно бомонд того времени и был настоящим бомондом..
Удивило, что женщина с железным, думаю, характером, выбрала согласилась выбрать? Спасибо Вам огромное за Ваш труд. Во многих брендах «высокой моды» работают подобные «подмастерья», которые и творят стиль. Такая великолепная, неординарная женщина, выйди она из конгломерата "Ив Сен Лоран", возможно стала бы сама великой кутюрье.
Но в этом и проблема брошенных детей, не знавших ласку родителей, "я хочу, чтоб меня любили" - "я недостойна, чтобы меня любили". Отсюда и полурабское положение и отдача всей себя "Ив Сен Лорану" в надежде, что заметят, оценят и "буду достойна любви", и этот странный брак: "большего не достойна".
История Лулу де Ла Фалез. Журнал не о платьях. Источник фото: buro Предыдущая статья Следующая статья. Усатая Долорес. Ковалев Руслан. И, наверное, разочаровались? Смотрите, все заросло. После того как Лулу умерла, я принципиально ничего здесь не стал делать.
Хотя у меня есть садовник, который регулярно следит за садом — подпиливает старые деревья, зачем-то сажает нарциссы, стрижет газон.
Но это так, чтобы сад совсем уж не одичал. Он старается хотя бы внешне сохранить графический рисунок, каким его видела Лулу.
Вон там, видите, кусты подстрижены в форме куба? Так нравилось Лулу. Но эти кусты скорее исключение — ведь ей хотелось, чтобы сад был диким, выносливым, необузданным. Ей нравилась идея «неправильного» сада, в котором все растения выживают, а не цветут строго по графику.
Она и розы-то сажала, не следуя никаким правилам. Где захочет, там и посадит. Сад очень походил на нее — легкий, непредсказуемый, диковатый… К тому же эта местность знаменита своими источниками. Даже у нас на территории сада есть свой родник. Если задержусь здесь надолго, заставляю себя посадить георгины и пионы, которые она так любила. Или что-то на огороде… — у нее там осталось много семян. Но за ними нужно ухаживать. Многие из них потерялись где-то в зарослях, их и не отыскать теперь. Вон там был огород, где Лулу сажала овощи и травы, очень гордилась тем, что может срывать их и использовать в своей кухне.
Конечно, она придумывала множество блюд из кабачков, салатных листьев, артишоков. Когда-то у нас даже куры были. Мы думали, что свежие яйца — это отличный завтрак, но очень быстро отказались от них. На наших кур активно охотились местные коты. Получалось, как говорила Лулу, мы едим кошачью еду. Вон, посередине сада, видите корявое дерево?
Это ясень плакучий. Он такой страшный, будто гигантский монстр с растопыренными пальцами, готовый наброситься на вас. Мы называли его Хэллоуин, и чтобы как-то притушить его агрессивность, Лулу посадила рядом глицинию.
Вскоре она так плотно оплела ствол Хэллоуина, что совсем его спрятала. И теперь он никого не пугает. Пойдемте, я покажу вам удивительный уголок. Мы пересекаем сад и подходим к каменной стене и калитке с тяжелым замком, который Таде легко открывает:.
Он распахивает калитку, и мы оказываемся перед бесконечным пшеничным полем, на горизонте которого виднеются очертания леса и деревни.
Эта дальняя калитка с выходом на поле. С юности она очень любила путешествовать и особенно бывать в пустынях. Они притягивали ее к себе. И вот парадокс, приобретя этот кусочек земли, она не стала очищать его, создавая любимое пустое пространство. А наоборот, плотно засадила цветами, овощами и розами. Наверное, потому, что ее истинным представлением о счастливом оазисе был как раз цветущий живой мир, а не гладкая безжизненная поверхность.
Неожиданно появился ребенок, которого мы совсем не ждали, да и возраст стал сказываться, заставляя постепенно замедлять ритм. Лулу, вечно служившая кому-то, вдруг ощутила потребность завести и обустроить собственное пространство, свой личный Ватикан, в котором она бы ни от кого не зависела, а просто жила в подчиненном себе пространстве.
Она выращивала тут только то, что хотела. И ей нравилось, что этот мир не агрессивен, не враждебен. Вы улыбаетесь? Я понимаю почему — мне тоже в свое время было немного странно прогуливаться по этому саду и вспоминать, что еще вчера я беседовал в Венеции с Теннесси Уильямсом, который называл меня today.
Мы свыклись с этой ситуацией, ни на что не надеялись, а потом Лулу неожиданно забеременела. Казалось, она бросила вызов природе или сумела возвыситься над природой. В любом случае ее беременность стала чудом, счастьем, совершенно неожиданным счастьем. И она захотела разделить его с этим садом. Здесь, на этом клочке земли, она будто обрела свою планету, как Маленький Принц. Но с ее характером… Она терпеть не могла врачей и их запретов. Она прекрасно понимала, что услышит от них: не делайте то, не пейте этого, вы должны воздержаться от Она знала, что у нее гепатит С.
Знала, какую цену придется заплатить за беспечное отношение к болезни. Но следовать режиму и диктату врачей было против ее натуры.
Даже недуг не мог заставить ее разлюбить свободу. Одно время она, правда, пыталась лечиться, но потом почему-то приняла решение все бросить. Всем говорила, что она здорова. Хотя, вне всяких сомнений, это был всего лишь период временной ремиссии. Два последних года ее жизни она будто играла в прятки со своей болезнью. Делала вид, что ничего не чувствует, что многое ей только кажется… Она закрывала глаза на все свои недомогания и странную усталость до поры до времени.
А когда стала совсем уж неважно себя чувствовать, мы отправились к врачам и услышали: вы запустили болезнь. Слишком поздно пришли. Мы ничем не можем вам помочь. Вам осталось два-три месяца. Мы выпишем вам морфин… Услышав такое, она стала чахнуть на глазах, но все равно собирала друзей. И конечно, понимала, что они приходят попрощаться с ней, а не выпить вина и прогуляться по саду, как в старые времена.
Видеть, как угасает Лулу, было для меня пыткой… Удивительно, что даже в последний период жизни она умудрялась успокаивать меня, убеждать: теперь лучше, уже почти все прошло. И ведь проходило! Боль отпускала ее ненадолго, и я вновь удивлялся способности моей жены подчинять себе законы природы. И потом, этот ее сад убеждал Лулу в том, что Природа гениальна и не знает конца. За холодной зимой, когда все умирает, обязательно приходит весна, и, казалось бы, мертвые корни пробуждаются, дают новые побеги.
Лулу была связана тысячью нитей со своим садом — и он говорил ей о бесконечности жизни, сад отрицал Смерть. Лулу ему верила…. Но противостоять болезни ей все же было трудно.
В какой-то момент на нашу семью посыпались несчастья: вначале от рака легких умер ее любимый брат, потом скончалась мать. Еще не старая! Стали умирать наши друзья — кто от наркотиков, кто от СПИДа. Да и финансовые наши обстоятельства были хуже некуда. Бутик, который она открыла на Сен-Жермен, приносил одни убытки. Деньги, полученные за годы работы у Ива Сен-Лорана, быстро закончились. Мы обанкротились. Так что нам ничего не оставалось, как покинуть Париж и поселиться здесь, в тихом далеком углу.
Мне кажется, в какой-то момент Лулу сложила руки и сказала самой себе: хватит цепляться за жизнь. Надо перестать строить планы, надо все отпустить. У нее не осталось сил сопротивляться несчастьям и болезни. Правда, до конца своих дней она продолжала работать, рисовала эскизы украшений. Любила бабочек, стрекоз, всяких букашек, ну и, конечно, цветы — это были постоянные герои ее рисунков.
Считается, что Художник всегда делится с миром своей внутренней вселенной. Получалось, внутренней вселенной Лулу и был ее сад. Это правда? Шесть коллекций в год — была норма Ива. И Лулу его в этом поддерживала. В конце жизни Ив совсем разочаровался в моде. Многое в его творчестве последних лет держалось на энтузиазме и нервной энергии Лулу — она его заводила, настраивала на творчество. Он рисовал платье, а когда его шили и привозили показывать Иву, результат ему не нравился! Тогда они с Лулу вместе начинали над ним колдовать, изменяя линии, крой, добавляя детали, которые радикальным образом меняли фасон.
В чем-то Лулу облегчала жизнь Ива, она возвращала ему веру в себя. Мы возвращаемся обратно в дом, где Таде спешно накрывает на стол: «Вы приехали на целый день! Не могу же я отпустить вас голодной!
Окна и двери во всем доме распахнуты настежь. Жуки, шмели, мушки свободно залетают внутрь. Ветер приносит из сада запахи нагретой солнцем сырой земли. Слышны посвисты птиц и тишина. Особенно это касается мира моды.
Сегодня даже не могу заставить себя пролистать модный журнал — точно знаю, что ничего там не увижу. Обе девушки привлекали всеобщее внимание и были одеты в его наряды, по сути, представляя собой живую рекламу бренда.
В начале х модельер пригласил де ла Фалез к себе в Париж, чтобы она могла работать вместе с ним. Должность не уточнялась, Сен-Лорану просто нравилось видение Лулу и вдохновляло её присутствие. Её присутствие — это мечта", — говорил дизайнер. Постепенно она сфокусировалась на работе над аксессуарами. До этого бренд особенно не концентрировался на этих деталях, работая в основном над одеждой. Впрочем, и сама одежда YSL с появлением Лулу начала меняться: от строгих чётких силуэтов Сен-Лоран стал переходить к более расслабленным, романтичным и богемным образам — такой стиль предпочитала его подруга.
Де ла Фалез не обучалась ни дизайну, ни рисованию, но у неё часто появлялись оригинальные идеи, которые она легко могла описать работникам ателье Сен-Лорана и ювелирам, с которыми бренд сотрудничал. Броши в виде ярких бабочек и морских звёзд, колье с листьями, украшения с цветными камнями — всё это стало присутствовать в коллекциях бренда с приходом Лулу, и это было что-то новое для YSL.
Она любила смешивать несочетаемые элементы, нагромождать аксессуары, миксовать драгоценности и бижутерию. Детали вывели привычный стиль марки на новый уровень. В разгар сотрудничества с Yves Saint Laurent Лулу во второй раз вышла замуж. Летом го она сыграла свадьбу с Тади Колоссовски де Рола — французским писателем, сыном знаменитого художника Бальтюса.
Сен-Лоран полностью продумал свадебный декор и создал для невесты наряд с тюрбаном в восточном стиле. Свадьба проходила в Булонском лесу, гости прибыли туда на лодках, украшенных цветами. Поначалу де ла Фалез разделяла увлечение дизайнера вечеринками, алкоголем и запрещёнными препаратами.
Но если его другая муза Бетти Катру многократно лечилась вместе с ним в рехабе, то Лулу, судя по всему, тяги к саморазрушению не имела и с х стала вести здоровый образ жизни. Когда Сен-Лоран из-за своих вредных привычек терял интерес к работе или утрачивал энергию для создания коллекций, именно Лулу помогала ему продолжать творить.
В начале х Сен-Лоран отошёл от дел, и Лулу тоже покинула компанию, чтобы запустить собственный бренд. Она открыла два бутика в Париже, стала выпускать под своим именем линии одежды и аксессуаров, разрабатывала украшения для Оскара де ла Ренты, с которым тоже дружила. Магазины просуществовали около пяти лет, после чего Лулу решила закрыть их и вместе с мужем переехала за город, где увлеклась садоводством.
В ноябре стало известно о её смерти, ей было 63 года.
