Детство и юность чичикова, МЕРТВЫЕ ДУШИ
Трилогия Л. В воспоминаниях Павлуши остался неуютный дом, убогая обстановка и отчуждённость единственного родного человека — отца. Тут следует авторское отступление о петербургской жизни, которая могла бы и погубить С. И потому в момент отъезда сталкивается с похоронной процессией. В училище Чичикову также не удалось найти себе друга, причиной этого была, скорее всего, его скупость и жадность.
Вопросы - лидеры. Выписать примеры из текстов способов создания комического гипербола, гротеск, ирония, сравнение 1 ставка. Литература 9 класс. Евгений Онегин 1 ставка. Помогите срочно с дз по литературе 1 ставка. Мини-Сочинение по теме-История одной моей вещи. Литература 1 ставка. Лидеры категории Лена-пена Искусственный Интеллект. Искусственный Интеллект. Nine Искусственный Интеллект. Голосование за лучший ответ.
Роман Роман Мудрец 1 год назад тебе текст не найти? Ivan Ivanov Просветленный 1 год назад Вспомним поэму Н. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой». Еще ребенком он умел уже отказать себе во всем. Из данной отцом полтины не издержал ни копейки, напротив — в тот же год уже сделал к ней приращения, показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно.
Во все время пребывания в училище был он на отличном счету и при выпуске получил полное удостоение во всех науках, аттестат и книгу с золотыми буквами за примерное прилежание и благонадежное поведение. Читать книгу: «Детство Чичикова отрывок из поэмы Мертвые души ». О проекте Что такое MyBook. Правовая информация.
Загрузить подкаст в MyBook и Литрес. В качестве аналогии часто приводится «Путь паломника» Дж. Беньяна [1].
Как важнейший аллегорический образ, выстраивающий жанр и сюжет поэмы, большинством исследователей указывается образ дороги, несущий в себе смыслы жизненного пути, богоискательства и духовного совершенствования путь через мытарства в град небесный Иерусалим , исторического и провиденциального пути России [2].
Поскольку основную часть сюжета «Мертвых душ» составляют встречи Чичикова с помещиками, то возникало естественное желание найти некую закономерность и смысл в их последовательности, явно глубоко мотивированной автором, и объяснить ее — означало бы понять идейную композицию сюжета.
Наиболее часто бытует мнение, что от одного помещика к другому усугубляется их «пошлость» или «мертвенность». Направление подобному истолкованию дал сам Гоголь в «Выбраннных местах из переписки с друзьями»: «…один за другим следуют у меня герои один пошлее другого».
Манна находятся серьезные возражения против градационной схемы: «существующая точка зрения на композицию «Мертвых душ» довольно уязвима. Не подкрепляет ее и цитата из третьего письма по поводу «Мертвых душ».
Гоголевское замечание не преследует цели определить «единый принцип» композиции. Да и можно ли свести ее к «единому принципу? Нельзя их счесть и простой аллегорией человеческих пороков, поскольку их характеры «не сводятся ни к лицемерию, ни к грубости, ни к легковерию, ни к любому другому известному и четко определяемому пороку. То, что мы называем маниловщиной, ноздревщиной и т.
В каждое из этих понятий-комплекcoв входит множество оттенков, множество подчас взаимоисключающих свойств, вместе образующих новое качество, не покрываемое одним определением [5]. Ивинский предложил тонко и детально разработанный принцип композиции образов, основанный на «совмещении приемов антитезы, нисходящей градации и симметрии» [6] : помещики одновременно следуют в шахматном порядке антитетичности по признаку легкомыслия — практичности, в то же время последовательно прогрессирует их отчуждение от людей и недоверие к ним [7] , а симметрия наблюдается в отношениях помещиков с Чичиковым по их готовности на сделку в композиционном центре — единственный не продавший и не уступивший души Ноздрев.
Не оспаривая наблюдений предшественников, попавших в наше поле зрения, осмелимся предложить свои, дополняющие и без того сложную картину. На наш взгляд, последовательность движения Чичикова от одного помещика к другому определяется тем, что четверо из них Манилов, Ноздрев, Собакевич и Плюшкин представляют собой аллегорию четырех возрастных этапов на жизненном пути.
Далее, поскольку дорога Чичикова в первом томе «Мертвых душ» это несомненно путь греха духовному знаку пути предстояло измениться лишь в последующих томах , то он встречается на нем с общечеловеческими пороками, сгруппированными по жизненным фазам, в которых человек наиболее им подвержен.
Каждый из помещиков являет собой гротескно-карикатурную картину одного из возрастов: детства, юности, зрелости и старости.
По мнению Ю. Аллегорическое изображение различных фаз жизненного пути встречается в многочисленных средневековых поучениях, притчах и картинах вспомним хотя бы картины Х. Бальдунга «Возрасты человека и смерть», «Семь возрастов женщины». Из ближайших к Гоголю примеров можно вспомнить, в частности, стихотворение Пушкина «Телега жизни», где три строфы посвящены соответственно трем этапам жизненного пути молодости, зрелости и старости. Правомерность такого истолкования подтверждается и лирическими отступлениями автора во время путешествия Чичикова, где постоянно поднимается тема изменения человека в процессе жизни «О моя юность!
О моя свежесть! Перейдем к рассмотрению конкретных образов. Так, Манилов — изображенкак «вечный ребенок», невзирая на свой солидный возраст. Те черты его, которые в детстве казались бы милы и естественны мягкость, чувствительность, сентиментальность , во взрослом мужчине оборачиваются чрезмерной женственностью и слабостью натуры, а недостатки детских лет выглядят уже непростительными: житейская неопытность и наивность предстают безалаберностью, несамостоятельностью и безволием, романтическая мечтательность — вздорным и пустым прожектерством.
Особенно убийственно выглядит такие детали в кабинете, как книжка на столе, «заложенная закладкою на 14 странице, которую он постоянно читал уже два года», а на окнах «горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми рядками.
Заметно было, что это иногда доставляло хозяину препровождение времени». Такое «детское» занятие в рабочем кабинете являет инфантильность уже гротескную. В семейной жизни Манилова также преобладает игровой элемент, превратившийся на восьмом году супружества в «кукольность» — с утрированной комичностью обхождения «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек» и детской никчемностью сюрпризов «какой-нибудь бисерный чехольчик на зубочистку».
Зеленый сюртук Манилова может обозначать его «зеленую» незрелость; «голубенькая в роде серенькой» краска стен в кабинете говорит о неустойчивости, несформированности характера да и сам день визита к Манилову «был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета». Характерно, что только у Маниловых в доме изображены дети, но даже они предстают как некие карикатуры: их образы лишены всякого обаяния, показана лишь бессмысленность и несуразность их поведения, вследствие чего умиление и похвалы гостя кажутся наигранными.
Бросается в глаза несерьезность отношения к ним родителей, забавляющихся детьми, будто куклами или комнатными собачками, придумывая им невозможные имена и обучая паре «умных» ответов. Имена детей не просто комичны и нелепы незабвенные Земляника или Яичница все-таки были фамилиями — они просто непредставимы у взрослого человека, что делает в наших глазах отпрысков Манилова как бы «вечными детьми», взрослению которых отказывается верить воображение.
Так они отражают сущность самого Манилова. Ноздрев воплощает собой юность с ее непредсказуемостью, открытостью, легкостью общения, заразительным весельем и неиссякаемой жизненной энергией которую олицетворяет «растительная сила» его здоровых щек. По описанию он «очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его».
В его облике молодость дана как вневременная константа: «Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать [9] : охотник погулять» — тем самым Гоголем точно очерчены возрастные границы молодости и указано на неизменное пребывание в них Ноздрева. Попадает к нему Чичиков спонтанно, что символизирует превратности и непредсказуемость юности, когда сам человек не отвечает за себя — не знает, ни куда направить путь, ни что ждет его за поворотом. Даже краткий опыт общения с Ноздревым быстро открывает за его «жизнью текущим моментом» скопище всех мыслимых пороков юности, способных быстро истощить душу: мотовство, пьянство, игра, распущенность, вранье до бессмысленного хвастовства, буйство до беспричинной драки, бесхозяйственность до полного небрежения бытом.
В легкомыслии он не уступит Манилову, но куда более непостоянен: нельзя верить ни одному его слову. Однако по сравнению с простодушным Маниловым Ноздрев гораздо более себе на уме: в картах он оказывается расчетливым плутом, в быту пытается подчинить себе окружающих и попутно всячески навредить им, пусть и без далеко идущего расчета — что соответствует изощрению личности, ее стремлению в молодости к самоутверждению и доминированию.
От детства к молодости меняется отношение и к деньгам: если Манилов не думает о них вовсе крестьян отдает задаром , то Ноздрев при всем своем мотовстве и азарте постоянно поглощен идеей выигрыша, плутовства или займа, а также мастер попользоваться на чужой счет. Интересно, что именно уезжая от Ноздрева Чичиков встречает на жизненном пути возможную любовь в лице прелестной дочери губернатора — вне разгульных пиров молодости но еще до притупления чувств в средние лета, когда человек еще способен оценить явление в его жизни истинной красоты и чистоты.
Собакевич являет пороки зрелого возраста, когда человек овладевает материальной стороной жизни ценой того, что поглощается ею сам — черствеет, «матереет». Воля влечет за собой жестокость, а приобретенная деловитость оборачивается рвачеством, жадностью и животным равнодушием ко всему, что не приносит денег.
К прекрасному же он невосприимчив до того, что уродует фасад своего дома и не заботится даже об изяществе блюд на столе, хотя еда и составляет чуть ли не единственный его живой интерес. Знание людей сказывается в злословии, презрении и цинизме. К деньгам он относится как расчетливый накопитель, а скрытность углубляется до полной непроницаемости: «Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности».
Именно на этой возрастной ступени находится в момент сюжетного повествования сам Чичиков, и поэтому с Собакевичем они моментально находят взаимопонимание хоть Чичиков легко сближается с любым помещиком, но лишь Собакевич догадался о сущности сделки лишь по отдаленным намекам , и в торге они оказываются достойными противниками, ни в чем не уступающими друг другу.
В лице Плюшкина нам предстает сама старость с надвигающимся безумием и уродливой гипертрофией застарелых пороков, которые уничтожают все живое и осмысленное в душе.
Накопительство, бывшее в зрелом возрасте сильнейшей страстью, теперь ведет не к богатству, но к разорению. Плюшкин состоятельнее всех предыдущих помещиков вместе взятых что является аллегорией богатства, накопленного к концу жизни , но из-за полной закрытости его от мира и окончательной потери связи с реальностью, «сокровище на земле» уже теперь бесполезно и обречено.
Ветхость крестьянских изб , гниение господского зерна, «мерзость запустения» в гостиной — все говорит, о дряхлости, разложении и скорой гибели.
